Сева из окна сторожки посматривал на длинную темную фигуру с одеялом на плече, которая пыталась раствориться в тени сада, и качал головой. Вдруг дня через три Мамед вызвал такси и уехал, но спустя пару часов вернулся с двумя полными позвякивающими сумками. Сева открыл калитку, помог донести тяжести и снова закачал головой.
После этой поездки гость исчез из видимости, запечатался, заперся, испарился, сгинул где-то в недрах дома. Он не выходил на крыльцо курить, не шоркался по участку, не переговаривался с филином и не стелил одеяло на траву. Словно и не приезжал вовсе. Хотя Сева слышал какие-то подозрительные звуки, какие-то хлопки или подобие треска, как если бы с одного могучего удара забивали гвоздь. Но не идти же спрашивать, что происходит! Шум есть, значит, жив, уже слава богу. Но когда прошло еще три дня такого же неслышно-бестелесного существования, Сева забеспокоился. Чтобы утихомирить свое волнение и ответственность, он стал наворачивать круги вокруг дома, но сначала издалека, чуть ли не с периметра участка, вроде как гуляя рядом с забором и проверяя его целостность. Но все-таки исподволь поглядывал на окна в надежде увидеть хоть какое-то движение. Потом начал сужать круги, походил по огородам и мимо яблонь, приблизился к дому и вот, наконец, прошел пару раз под самыми окнами, где ненадолго остановился, поприслушивался — но нет, ни шороха, ни всхлипа, ни вздоха. Стучать все же не решился, неудобно, а пошел прямиком с дачи в Дом творчества писателей, чтобы позвонить из телефонной кабинки, которая стояла на первом этаже рядом с окошечком администратора. Телефоны на дачах были не у всех писателей, вот и придумали такую связь с городом, удобно. Администраторша была знакомая, Севу ей представили, и она беспрекословно пустила его позвонить.
— Лидка, это ты? Слышно? Але! — Сева прислушался к шелесту и узнал-таки Лидкин голос. — Попроси Алену с Робом приехать! Але!
— Севочка, а что случилось? Что ты поднял тревогу? Как там наш гость?
— Лидок, он мне делает нервы! Ты слышишь? Он уже несколько дней не выходит из дома, а вчера вечером даже не включал свет! Скажи ребятам, пусть хоть позвонят ему на дачный. С ним происходит что-то странное… — Сева действительно нервничал, голос его дрожал и подскакивал в самых неожиданных местах. — Он то фестивалит, воет на луну ночами и сидит с утра на крыльце, то законопачивается в доме и ни гу-гу! Ты ж понимаешь, я волнуюсь! Это ж какая ответственность! Ведь не абы кто, а сам… — Сева поймал заинтересованный взгляд дежурной, рыхлой ширококостной мадам с голубыми тенями на веках, и осекся. Она, облокотившись о стол, подалась всем своим недюжинным корпусом в сторону его кабинки и томно прикрыла глаза, чтоб они ее не отвлекали от важной информации.