Вот кто бы меня спросил — зачем я снова дергаю этого гада за усы?
В одном Миллер прав — я действительно играю с ним. По какой-то уже больной привычке.
Как там в песне у великолепной Мари? «Значит, пора завязывать…»
— Поехали со мной, Заяц, — почти ласково. — Обещаю, трогать тебя не буду, пока сама не попросишь.
Но там, где у Марка Миллера включается типа_ласка, у обычного мужчины это что-то вроде «мысленно стукнул по голове и за волосы потащит в пещеру». Я вообще не представляю этого мужика нежным, внимательным и заботливым.
Я снова широко улыбаюсь.
— Марк Игоревич, я здесь с другим мужчиной — вы же видели, да? И это… маленькое приключение ничего не значит. Все самое интересное и приятное у меня еще впереди. Но точно не с вами.
— Ты же не блядина, Зай, — снова сует руки в карманы, и я замечаю, как на его здоровенных ручищах от напряжения вздуваются вены. — Ты же не прыгаешь от одного мужика к другому. Хули корчишь Эммануэль?
А вот сейчас мне хочется ему врезать.
Влепить так, чтобы целую неделю — а лучше две — носил на роже след моего «возмущения».
То есть ты, мудак, пошел за мной и устроил вот это все, рассчитывая, что я теперь вспомню, что порядочные женщины не трахаются с разными мужиками, сяду у окошка и буду ждать, когда Марк «Свет Солнышко» Миллер взойдет на сером небосклоне моей жизни?!
— А у нас с вами не было никакого секса, Марк Игоревич, — с огромным трудом подавляя злость, напоминаю я. — Понимаю, что в вашей богатой сексуальной практике было много святых женщин, которые молились на каждый оргазм от вас, но я — простая смертная, и сама решаю, когда, как и с кем мне спать.
Я бы еще до фига всего ему сказала, чтобы не мнил себя подарком судьбы, но даже у меня включаются тормоза, когда замечаю, как Бармаглот поджимает губы, и как злой алый румянец ложится на его скулы.
Поэтому, не прощаясь, почти бегом несусь к двери.
Слава богу, сразу справляюсь с защелкой и выскальзываю наружу: обратно в грохот музыки, в тяжелый, почти потный запах клубной жизни и к мужчине, который стоит того, чтобы терять от него голову.
Андрей удивленно осматривает мое лицо. Наклоняется к уху, пытаясь перекричать грохот музыки, спрашивает, что случилось. Я вру, что мне стало плохо от пары коктейлей, мой несчастный живот скрутила рвота и что если он срочно не уведет меня отсюда, я, скорее всего, просто умру. К счастью, его не нужно просить дважды, и мне невыносимо приятно чувствовать, как Андрей уверенно держит меня за руку и ведет к выходу, своим плечом, как волнорезом, разрезая плотный строй танцующей толпы.