– Вы ничего не знаете, – медленно, уже с оттенком легкой меланхолии повторил Ивар.
– Я знаю достаточно, – покачала головой Августа. – Мой удел по жизни – наблюдать и делать выводы.
Злорадная улыбка погасла, губы ее сомкнулись в ровную, чуть напряженную линию.
– Неверные, – усмехнулся Ивар и шагнул к ней. – Мне назвать имя вашей самой серьезной ошибки?
Августа потупила взор и покачала головой. Она думала переиграть его. Наивная девочка!
– Хорошо, я переговорю с матерью, – бесцветным голосом, глядя на промокшие носки ботинок, пообещала Августа. – Я не задерживаю вас, сир, доберусь до замка сама и впредь не стану обременять глупыми просьбами.
Меньше всего она ожидала, что он коснется ее лица.
Указательный палец Ивара замер на скуле, большой медленно очертил контур губ. Августа мотнула головой и отстранилась, но жених упрямо вновь поймал ее в капкан. Теперь одной рукой он придерживал ее лицо, другой повторил прежние движения.
– Пустите!
Августа уперлась ладонями в его грудь и оттолкнула.
– Мы не женаты и это не первая брачная ночь!
Она ощущала жар, постепенно подступавший к щекам, наливавший краской губы, и молила, чтобы боги позволили уйти до того, как Ивар его заметит.
Дышать стало тяжело. Былое кольцо на горле вернулось, принялось душить. Жар со щек постепенно стекал вниз, превращая прохладный весенний день в жгучий июльский полдень. Августа даже стянула перчатки, чтобы немного охладиться.
Смятение сменилось злостью.
Да что же ему нужно, почему он не уходит?
Августу не покидала мысль, что Ивар издевается. Еще бы, она посмела нелестно о нем отозваться! Хотя Августа тоже хороша! Проглотила бы обиду, растянула губы в фальшивой улыбке и попросила бы показать что-то из местных красот. Алиса бы так и поступила. Порой Августа жалела, что ее не воспитали в дворянском духе. Когда заранее готовишь себя к продаже, проще.
– С вами все хорошо?
Августа заморгала, недоуменно уставилась на Ивара. Но он и не думал шутить, смотрел на нее предельно серьезно, с толикой беспокойства. Переведя взор на скомканные перчатки, Августа кивнула. Теперь ситуация виделась в ином свете. Стало стыдно. Торопливо натянув перчатки, Августа сбивчиво пробормотала:
– Это нервное, пройдет. Вы… вы огорошили меня, сир.
Не отрывая пристального взгляда от ее лица, Ивар медленно протянул руку и поправил завернувшийся раструб перчатки. Кончик языка Августы уперся в нёбо, она окаменела, когда он проделал то же самое со второй перчаткой, на крохотное мгновение коснулся обнаженной кожи. В нее словно ударила крошечная молния. По телу пробежали мурашки.