– Мне нужна была твоя магия, – пояснил мужчина.
– Если бы дело было только в этом, я отдала бы тебе ее добровольно. Ты убил моего любимого, убил моих родителей, моих сестер. Зачем столько смертей? – не понимала она.
– Ты столь же глупа, сколь красива, – недовольно поджал губы Мизуар. – Но в любом случае сейчас я могу тебе объяснить. Все равно эти знания ты унесешь с собой в могилу.
Страшный изорванный рот мужчины растянулся в зловещем оскале, и он продолжил:
– В моменты сильного потрясения у мага происходит большой выброс чистого магического эфира. Чем сильнее эмоции, тем больше магии. Такая энергия по силе и мощности во много сотен раз превосходит солнечную. Переживая каждую смерть, ты выплескивала чистый эфир, который поглощался алмазом в колье на твоей шее и кольцом на твоей руке. Теперь эти вещи, имеющие огромный магический потенциал, бесценны. А ты посмела украсть у меня одну из них! – Лицо мужчины исказилось злобой.
Женщина попятилась назад и уперлась спиной в низкий парапет огромного окна. Она развернулась и взобралась на широкий подоконник, опираясь руками на покатые каменные своды. Виола посмотрела вниз и зажмурилась. Страх исказил ее лицо. Слегка повернув голову, она произнесла:
– Была ли хоть одна минута, когда ты меня любил?
Казалось, Мизуара слегка удивил этот вопрос. На мгновение он задумался, а затем, усмехнувшись, произнес:
– Разве можно любить пыль под ногами?
Виола глубоко вдохнула и крикнула:
– Тео, я лечу к тебе! – затем оттолкнулась от подоконника и прыгнула вниз, раскинув руки, словно птица, взмывающая в полет.
– Не-э-эт! – закричала я, но из горла не вырвалось ни единого звука. Попыталась подбежать к окну, но каждый шаг давался с трудом, словно мои ноги увязали в невидимой трясине. Я протянула руку, пытаясь ухватиться за что-то, и через мгновение меня снова поглотила тьма.
Сознание возвращалось с трудом. Накатывало, словно морские волны, и тут же уносилось обратно. Я барахталась в темном наваждении, тщетно пытаясь выбраться.
Первыми вернулись звуки. Тихий шепот где-то над головой. Но слова едва различимы. Потом сквозь закрытые веки пробился свет. Будто кто-то резко отдернул шторы и яркие солнечные лучи вдруг ворвались в комнату, вырывая из оков сна. В этой темной пучине я узнала голос Криса. Он настойчиво просил кого-то не паниковать, не пороть горячку и распаковывать чемоданы. Мне стало любопытно, что происходит, и, приложив недюжинные усилия, я подняла веки. Оказалось, что я лежу на постели в своей спальне.
– Ну наконец-то, – раздался облегченный голос друга.