– Потому что ты часть меня.
– Неужели ты перестал это отрицать? – притворно удивился Злой и рассмеялся.
Незачем было говорить, что сейчас я вижу и понимаю куда больше. Что-то во мне постоянно менялось. Та сила, что я поглотил у наблюдателя, её потенциал растрачен. Никаких навыков не появилось, весь резерв разошёлся, когда я боролся с тьмой и той змеей. Выросла общая психическая сила, а вместе с ней чувствительность и понимание… себя.
Мне достаточно было сосредоточиться на тени, чтобы уловить его секреты.
– Э, нет! – погрозил Злой пальцем, и поступающую информацию обрубило.
Я нахмурился, осознавая тот факт, что какие-то части меня могут противодействовать таким образом. Но пришёл я сюда не со Злым разбираться. Хоть и уловил, почему он здесь.
Пройдясь по округе, нашёл то, что искал, – гигантский сгусток боли.
– Красота, не правда ли? – спросил Злой, что молчаливо следовал за мной.
Ничего красивого не было. Эта боль – как старая, гноящаяся рана. Должен признать, что мастерски научился её игнорировать и позволил разрастись настолько, что мне тупо не хватило внутренних сил, чтобы пережить её снова. Поэтому меня и выкинуло из той комнаты.
Сосредоточившись, создал в руке молот, а рядом с собой наковальню.
– Раз уж пришёл, – посмотрел я на Злого. – Будешь подавать куски этой боли.
– Согласен, – охотно ответил тот.
Это было подозрительно, но от плана я отступать не собирался.
Боль… Это ведь не только то, от чего хочется отделаться любой ценой. Но ещё и то, что можно перековать во что-то иное. Что я и собирался сделать.
Пример старика показал, что ненавидеть он умеет куда сильнее, чем я. Только вот той ненавистью, которая мне ни за какие блага мира не нужна. Ненависть, граничащая с безумием, – спасибо, не надо. Свою боль я собирался перековывать во что-то иное – в ярость. В холодную, полную решимости и твёрдости ярость. Не ту, что одурманит мне мозги, а ту, что поможет выстоять в самую трудную минуту.
Злой оторвал кусок боли и кинул на наковальню. Замахнувшись, я нанёс первый удар, чувствуя, как в реальности моё тело вздрогнуло от прокатившегося раската.
* * *
Воскресенье, 11 октября
Когда я вывалился обратно в мир, то… Сложно это описать. Ощущение было такое, будто проделал тяжелую работу, отпахал весь день в поле. Это при том, что никогда такого в моей жизни не было, но ассоциация никак не уходила.
Мышцы ломило, в голове стучало.
А нет, не в голове. Это был стук в дверь.
– Курт? – донёсся до меня голос отца. – Ты ещё спишь?
– Уже нет! – крикнул я, чувствуя, что во рту пересохло.
Глянул на часы. Одиннадцать часов, одиннадцать минут. Как символично.