Крепость строили основательно и умело. Внешняя стена высотой более 7 и толщиной до 1,5 м сегодня уже частично, особенно по верхней кромке, разрушена, но по-прежнему сохраняет грозный и неприступный вид. Вторая и третья стены не столь мощны, но я не позавидовал бы тому, кто окажется под прицелом их бойниц в узком, совершенно голом внутреннем дворике. На самой макушке горы расположены пришедшие в запустение постройки, среди которых до сих пор центральное место занимает большой каменный резервуар для сбора и хранения запасов воды. Строители крепости рассчитывали и на длительную осаду.
Стены, постройки выложены из отесанного камня со следами применявшейся для его связки извести. Со стен открывается прекрасная панорама окрестностей. С одной стороны, между двумя холмами, в сколь аккуратно, столь и неровно разрезанной на индивидуальные наделы долине раскинулась деревня Сяцзюси. Интересно, почему в Гуйчжоу даже на ровном месте все межи между полями странным образом искривлены? Может, прямые линии в этом волнистом крае не в почете? От вызывающе (и впрямь, «маленький Гуйян») разлегшейся на плодородных угодьях между пологих склонов соседних холмов Сяцзюси бежит, огибая нашу вершину, узкая грунтовая дорожка. Упирается она в тесно сгрудившуюся на склоне расположенной рядом горы деревню мяо. Это — Синьчжай, Новый чжай. Ему-то земли явно не хватает, и, наверное, его обитателей и боялись в первую очередь наживавшиеся на горе «инородцев» ханьцы. Высокие стены и отвесные склоны горы Сяоли были, наверное, их единственной надеждой на спасение.
Спутники мои довольны. Мой интерес к крепости неподделен и находит выражение в десятках вопросов. Взобраться на стены, осмотреться, пощупать, сфотографировать — все это требует времени, а времени у нас в обрез. Приходится спешить и возвращаться к машине. У подножия, у единственного, как мне показалось, в округе раскидистого дерева отдыхают возле своих корзин, мешков и деревянных бадей несколько крестьянок-мяо. Как и мяо Тунжэни, они в повседневной жизни верны своим национальным одеждам: синие куртки, специфического покроя, прихваченные широким поясом длинные черные юбки, белые, похожие на тюбетейки головные уборы. С некоторым замешательством и смущением, с какой-то изящной жеманностью соглашаются со мной сфотографироваться. Сейчас, глядя на их улыбающиеся и немного недоуменные лица, пытаюсь представить, что же думали они тогда о странном иностранце, посетившем их глухие края.
Посоветовавшись и решив, что времени у нас еще достаточно, мои провожатые твердо пресекают мою попытку взобраться на соседнюю вершину в поисках удачного ракурса для съемки крепости, водворяют меня в машину, и мы направляемся к другой крепости, также имеющей отношение к событиям минувших лет.