Могила Лю Бэя расположена в северо-западной части храма. Дорожка, которая, плавно изгибаясь, ведет от Лотосового водоема к месту захоронения основателя Шу, представляет собой длинный коридор, охваченный с обеих сторон 2-метровыми, выкрашенными красной охрой стенами, над которыми тянутся к небу и перехлестываются высоко над головой густые бамбуковые заросли.
Место погребения Лю Бэя представляет собой круглый холм 12 м высотой и 180 м в окружности. В южной стороне от него — небольшой сад и павильон, где в украшенной орнаментом каменной нише стоит стела с каллиграфическими надписями «Могила ханьского императора Чжао-ле» и «Могила ханьского Чжао-ле». Первая датирована 1788 г., вторая на 120 лет древнее. Чжао-ле (Блистательный) — посмертный, «храмовой» титул Лю Бэя. Кстати, над главными воротами комплекса золотом по красному фону начертано: «Храм ханьского Чжао-ле». После объединения Ухоу цы с захоронением Лю Бэя храм носит два имени.
В самом центре храма, под открытым небом, которое заслоняют своими раскидистыми кронами вековые деревья, расположилась чайная. Здесь можно присесть и передохнуть, утолить жажду, поговорить. Сегодня воскресенье, в чайной довольно многолюдно. Горожане идут в храм, как в парк, целыми семьями не для изучения истории царства Шу, а чтобы отдохнуть от городского шума и зноя, побродить по тенистым аллеям, подышать свежим воздухом. За соседним столиком долго размешается большая семья, представленная, пожалуй, четырьмя поколениями: от бабушки с «лотосовыми ножками» в крохотных тряпичных туфлях до маленького, только что вышедшего из грудного возраста ребенка. После двух чашек ароматного чая пропадает усталость, духота не кажется уже столь изнуряющей, и я решаюсь на довольно долгую прогулку пешком до самого центра.
На другой день удается выделить несколько часов для того, чтобы побывать в очень любопытном — а тому, кто интересуется историей даосизма в Китае, посетить его просто необходимо храме Цинъянгун (Храме горала). Это один из немногих ныне действующих в Китае даосских храмов. Свою историю он отсчитывает с периода Тан, а в нынешнем виде отстроен в период Цин.
На фоне блистающих яркими красками и позолотой буддийских монастырей Цинъянгун выглядит довольно скромно: черные стены, черные черепичные крыши, просторные и без лишней помпезности украшенные помещения. И в то же время сочетание черного лака, который покрывает стены залов, и их ярко-красной драпировки придает им вид величественный и торжественный. «Хозяин» первого зала «Зала первозданного хаоса» (Хуньюань дянь) — Патриарх первозданного хаоса, белобровый старец с высоким лбом и широко раскрытыми, удивленно и добро взирающими на мир глазами, легко держит в руках обруч, символ бесконечности и беспредельности Пути — Дао. У его ног белоснежные фарфоровые вазы с искусно сделанными цветами, блюда с искусственными фруктами. Перед старцем на богато инкрустированном столике для подношений горят невысоким пламенем две толстые красные свечи.