Спина к спине с Патриархом первозданного хаоса, за разделяющей их тонкой перегородкой восседает облаченный в немыслимо разрисованные одежды, устрашающе выпучивший глаза, размахивающий тяжелой дубинкой Ли Гуань усмиритель демонов, одна из главных фигур даосского пантеона. Перед ним также стоят цветы чаши для подношений.
Двухэтажная восьмиугольная Башня восьми триграмм, пожалуй, самое изящное и торжественное сооружение во всем храмовом комплексе (рис. 18). Покоится она на каменном постаменте, опираясь на украшенные искусной резьбой и надписями золоченые столбы. Желтая черепичная крыша празднично сияет на фоне невзрачных строений, а изящно загнутые, словно носы персидских туфель, коньки крыши придают ей веселый, щегольской вид. На каждой из стен второго этажа начертана одна из триграмм — элемент родившейся в очень далекие от нас времена и на протяжении многих веков использовавшейся для гадания системы условных знаков, сочетаний длинных и прерывистых черт, символов света и тьмы, мужского и женского начал, в сочетании своем порождающих, как считали древние, все сущее. Даосы, активно практиковавшие гадание, геомантию, магию, широко прибегали к ее помощи.
Верхняя половина протянувшихся по всему периметру первого этажа дверей забрана тонкой ромбовидной решеткой, похожей на пчелиные соты. Внутри беседки — задрапированный ярко-красными и розовыми тканями белобородый старец в позолоченных одеждах. Перед ним — традиционные атрибуты культа: ваза с цветами, только уже синего, в традициях минской династии, фарфора, свечи, блюда с искусственными фруктами и большой ядовито-красный ящик для денежных подношений. Фотографирование внутри помещения запрещено, и восседающий у двери монах подозрительно посматривает на мой расчехленный аппарат.
В Зале трех чистых, где властвуют три верховных даосских божества, пестрой мишуры, пожалуй, меньше всего. Минимум украшений подчеркивает величественность и многозначительность восседающих на каменных постаментах 5-метровых позолоченных фигур Изначально почитаемого на небе (Юаньши тяньцзунь), Великого старца (основателя даосизма Лао-цзы) и Великого святого. В их руках — священные атрибуты даосизма: персик бессмертия, чудесный меч для истребления демонов и музыкальный инструмент пипа для услаждения живущих на земле. У ног богов — покрытые цветными платками круглые подушечки для молящихся. Слева и справа у стен застыли фигуры святых старцев-небожителей, по шесть с каждой стороны.
В этом же зале находятся две статуи бронзовых баранов, которым храм обязан своим названием. Двурогий баран отлит в 1829 г. и не является особой достопримечательностью. А вот однорогий, привезенный из Пекина в 1723 г., очень своеобразен: в нем воплощены характерные признаки двенадцати животных, отождествляемых с двенадцатеричным календарным циклом Китая. Если внимательно присмотреться, то оказывается, что этот горал (или баран, если хотите) имеет уши мыши, нос буйвола, когти тигра, спину зайца, рог дракона, хвост змеи, пасть лошади, нижнюю челюсть барана, шею обезьяны, глаза петуха, брюхо собаки и зад свиньи.