Остальные в основном помалкивают, согласно кивают головами, и лишь Цзэн Ицзян, второй из заместителей начальника отдела культуры, периодически вступает в разговор.
Не могу сказать, что встреча обогатила меня познаниями о предмете. Но это ли главное? Конечно, общение с Лун Юэчжоу и другими дало мне представление о том, как понимают интересующие меня проблемы не только сами китайцы, но и мяо, дало пищу для размышлений, намек на реальную возможность новых поворотов в постановке и решении отдельных вопросов, но все это можно достигнуть, работая с книгами и статьями. А вот дух встречи, искреннее желание помочь… Трудно сказать, чего здесь было больше: традиционной учтивости к приехавшему издалека гостю или обычной для Китая организованности, но в любом случае два дня в Тунжэни я бы смело включил в любой отчет о развитии научных связей между СССР и Китаем и записал в актив восстановления дружеских связей между нашими народами. И я уже испытывал самые искренние симпатии к еще вчера бесконечно далеким мне людям.
Оставшиеся до обеда полтора часа мы использовали для прогулки по небольшому парку, разбитому на высоком берегу Цзиньцзяна. Строительство парка еще не завершено, дорожки и беседки пусты, и горожан в него пока не пускают, но красочное объявление у входа уже предлагает услуги штатного фотографа: качественные цветные снимки на фоне неширокой, спокойной, укутанной голубовато-серой дымкой Парчовой реки. На другом ее берегу грудятся красновато-черные здания. Там располагается центр города.
После полудня начинается самое увлекательное. В нашем распоряжении оказывается целый микроавтобус: еще не старая, но уже порядком разбитая на местных дорогах «Тоета». Заполняется он почти полностью. К моим утренним собеседникам, за исключением секретаря Ху, у которого, вполне естественно, есть более важные дела, добавляются еще два сотрудника отдела культуры, и наша большая и шумная компания отправляется на север, в автономный уезд народности мяо Сунтао. Именно Сунтао, ныне являющийся частью административного района Тунжэнь, был известен непокорными аборигенами далеко за пределами Гуйчжоу.
Теперь обстановка более непринужденная, официальные условности отброшены, и мои попутчики оказываются живыми и интересными собеседниками. Поговорить нам есть о чем. Неожиданно выясняется, что трое из них изучали в свое время русский язык и помнят отдельные слова, а У Цзыцян — моложавый, энергичный начальник отдела культуры — оказывается профессиональным художником, в далекие 50-е годы изучавшим русскую живопись XIX в. И с губ его без видимого напряжения слетают имена учивших его советских преподавателей.