Пыльная грунтовая дорога ползет в гору. Бесконечные поля, редкие деревни, голые вершины холмов. Три четверти часа — и первая остановка. Пантанъао, место, в котором нет ничего примечательного. Пологий холм, на вершине которого в окружении деревьев приютилось небольшое селение; сбегающие по его склонам ступеньки полей переходят в залитую блекло-голубой водой равнину. Сколько подобных пейзажей можно встретить в Гуйчжоу! Но в преданиях мяо Пантанъао означает многое: 19 апреля 1796 г. здесь произошло успешное для повстанцев сражение с войсками генерал-губернатора Юньнани и Гуйчжоу Фу Канъаня. Официальные документы стыдливо обходят этот печальный для властей эпизод стороной, но память народа надежнее кисти летописца.
Вскоре после Пантанъао сворачиваем на узкую, разбитую, столь же богатую рытвинами и ухабами, сколь история Сунтао богата коллизиями и неожиданными поворотами, грунтовку и через некоторое время медленно въезжаем на оживленную деревенскую улицу. Оживление вызвано, конечно, не нашим появлением. Оно — отголосок уже затухающего сельского рынка. Деревня с заурядной внешностью и претенциозным названием Чжэнда, что переводится как «честный», «правдивый», «справедливый», одновременно является и центром одноименной волости — не только административным, но и экономическим. К сожалению, на рынок, который проводится в Чжэнда раз в пять дней, мы уже опоздали. Какие дела могут совершаться на селе после полудня? Несколько лотков с предметами домашнего обихода — это все, что осталось от шумевшего с раннего утра базара, собирающего жителей окрестных деревень.
Высоких гостей встречает все местное руководство во главе с секретарем парткома и председателем народного правительства волости. Перво-наперво — без этого в Китае бесполезно начинать любые дела — чай. Скрипучая деревянная лестница ведет на второй этаж волостного правительства. Тусклый коридор, голые стены, донельзя казенные двери. Пахнуло чем-то знакомым: уж не по типовому ли проекту наших совхозных контор возведено это здание? Хотя обстановка в нем, конечно, много скромнее. В просторной комнате, куда нас приводят, — несколько составленных в большой четырехугольник, вытершихся от времени деревянных столов, простые скамьи по бокам, на давно не знавших побелки стенах висят правила работы, выцветшие лозунги, выполненные в стиле няньхуа — акварельного лубка — яркие портреты маршалов КНР. В воздухе витает запах затхлости и сырости. Дешевый зеленый чай пахнет полынью. Бедность и простота, к которым давно привыкли и которые никто не пытается приукрасить, в полной мере компенсируются радушием и гостеприимством хозяев. С трудом выдерживаю натиск завзятых курильщиков, наперебой пытающихся угостить меня и друг друга сигаретой. Воздух моментально насыщается едким дымом. Привычная среда обитания и рабочая обстановка, но мне в ней приходится нелегко.