Прошло довольно много времени, но население городка практически не изменилось. Знакомые, немного постаревшие, несколько поблекшие женщины, возвращались в гарнизон тем-же автобусиком из отпусков, командировок, из поездок в соседние центры цивилизации. Распросы, охи, последние гарнизонные новости и сплетни. Но мне все это стало чуждо, неинтересно. Я не принадлежал более к их замкнутому сообществу избранных, удостоенных, закрытых и посвященных.
Вспоминая прошлые годы, предполагал встретить трудности с преодолением КПП. Однако, времена изменились. Солдатик со штыком на поясе и повязкой дежурного на рукаве гимнастерки, не очень проворно привстал из-за стола и лениво вскинул руку к пилотке, не представившись, не попросив предъявить удостоверение, как бывало в прошлые времена. Женщин он видимо хорошо знал в лицо, со многими здоровался, некоторым улыбался и приветливо махал рукой. Проволока, ограждавшая гарнизон от внешнего мира, провисла, бетонные столбы оплел мирный вьюнок. Совершенно патриархальная идиллия.
Бывшие сослуживцы встречали меня приветливо, расспрашивали с вежливым интересом, как вернувшегося из дальнего турне путешественника. Явно чувствовалось — их интересы лежат вдали от того, что знал и мог рассказать им я. Мои рассказы особо не волновали собеседников, как не интересовал и я сам, моя новая служба, подробности проведенных в Афганистане лет, идущая там война. Они по прежнему жили своей жизнью, своей службой, своим гарнизоном.
Несколько оживали глаза собеседников только при виде наград, пополнивших колодку на кителе. Затем, понимая их реальную, оплаченную кровью, страхом, потом и нервами цену, люди быстренько успокаивались, находя ее чрезмерной, не соответствующей отказу от размеренного ритма службы и быта, маленьких радостей и удобств, даже привычных, надоевших размеренностью, дальних полетов. Узнавая, что вновь возвращаюсь в Афган, а приехал сдать квартиру и забрать вещи, бывшие знакомые мгновенно охладевали ко мне. Смущались, сворачивали разговор, не забывая, впрочем, в заключение по инерции, ведь приличные люди, пригласить в гости. Но эти приглашения отдавали такой неискренностью, что внешне принимая их и благодаря, старался тут же выкинуть из памяти. Мне ведь, сказать по правде, тоже теперь стали ох как далеки все их стратегические дела.
Старая однокомнатная квартира в панельной пятиэтажке домов офицерского состава оказалась уже заселенной. Ключ не подходил к врезанному кем-то новому замку. В комнате услышали мою возню с ключами. Высокий угрюмый лейтенант с короткой щеткой жестких черных волос, грубыми чертами лица приоткрыв дверь долго мурыжил меня глупыми вопросами, пока не понял, что на его жилплощадь не претендую, а приехал дишь забрать свои вещи. Он облегченно улыбнулся и предложил войти.