О конкурсе писали в газетах; репортажи эти попались на глаза Набокову, и он так рассердился, что послал сыну телеграмму с требованием прекратить этот конкурс. «Это реклама в очень дурном вкусе, — писал Набоков Дмитрию 7 октября 1960 года. — Она лишь повредит тебе в глазах серьезных любителей музыки. Мне она уже навредила: из-за нее я не могу приехать в Италию, поскольку в меня тут же вцепятся репортеры». Набокова особенно огорчило, что «эта нездоровая шумиха» бросит тень на карьеру сына. Дмитрий усвоил урок. С этого момента он отстаивал, а не портил репутацию «Лолиты». Впрочем, конкурс красоты послужил лишним доказательством того, что роман воспринимали не как трагедию, а как фарс.
К этому времени Набоков дописал черновик сценария для экранизации «Лолиты» Стэнли Кубрика. Набоков сперва отказывался браться за сценарий: «По натуре своей я не драматург, даже не сценарист-любитель»{278}, но во время затянувшегося европейского отпуска, пришедшегося на конец 1959‑го — начало 1960‑го, в конце концов согласился. 28 января Набоков писал из Ментоны, где они с Верой на время обосновались, своему другу Моррису Бишопу, что изменил решение относительно адаптации «Лолиты»{279}, поскольку «в садах Таормины мне неожиданно пришло в голову приятное и изящное решение связанных с этим проблем».
Получив от Кубрика и его партнера, продюсера Джеймса Харриса, договор, Набоковы отправились на запад, в Лос-Анджелес, куда прибыли в марте. Следующие несколько месяцев Владимир практически не выходил из дома: дописывал сценарий. В первом варианте, законченном в августе 1960 года было четыреста с лишним страниц. В работу он не пошел, как и следующие варианты, которые написал Набоков перед тем как они с Верой в ноябре отплыли обратно в Европу. Съемки начались на будущий год; перед этим Кубрик существенно переработал сценарий, хотя в титрах в качестве сценариста был указан только Набоков (картина вышла в 1962 году) и на «Оскара» номинировали только его.
Больше всего в первом варианте сценария «Лолиты», который я читала в архивах Собрания Бергов в Нью-Йоркской публичной библиотеке, меня заинтриговали два имени, которые появляются в одном из эпизодов во второй части; ни в сам фильм, ни в опубликованный в 1973 году набоковский сценарий они не вошли. Возможно, эти имена — чистое совпадение, но мне так не показалось. Скорее они производят впечатление незаконченного дела, словно Набоков в собственных творческих целях продолжал раскапывать подробности похищения Салли Хорнер.
В этом эпизоде Гумберт Гумберт упоминает некоего Габриэля Гоффа, задавшего тему праздника в Эльфинстоне. «Гофф, чернобородый грабитель поездов, последний свой налет совершил в 1888 году, причем целью его было не ограбление, а похищение театральной труппы для развлечения его самого и подельников. На каждом камне в Эльфинстоне изображено лицо Гоффа, вокруг полным-полно розовых бородатых масок, а все мужчины отрастили бакенбарды разной степени пышности». Гофф — девичья фамилия Эллы, матери Салли Хорнер.