Говард Унру забаррикадировался в доме. Отряду полиции под командованием детектива Расса Маурера предстояло выманить его оттуда. Маурер осторожно вышел на передний двор. Его прикрывала группа полицейских, в числе которых был и Томпсон: в случае, если Унру откроет огонь, они должны были бросить в окно гранату со слезоточивым газом. Репортер Courier-Post Чарли Хьюмз писал: «Расс [Маурер] рисковал жизнью: убийца редко промахивался. Маурер поступил смело».
Джон Ферри и еще несколько полицейских затаились на заднем дворе, высматривая Унру. Когда тот показался в окне, Ферри обернулся к Джеймсу Маллигану, своему непосредственному начальнику, и спросил: «Джим, отстрелить ему башку?»
— Нет, — ответил Маллиган. — Хватит с нас трупов.
Впоследствии Унру признался полицейским, что при желании «мог убить Джона Ферри в любой момент». Видимо, то что Ферри пытался помочь Унру найти работу, спасло жизнь не только ему, но и другим. Унру принял решение.
— Ладно, сдаюсь, выхожу, — крикнул он дожидавшимся во дворе копам.
— Где твой пистолет? — заорал в ответ сержант.
— Здесь, в комнате, у меня на столе, — ответил Унру и повторил: — Я выхожу.
Унру открыл заднюю дверь и вышел с поднятыми руками. В него целились двадцать с лишним полицейских.
— Что ты натворил? Рехнулся, что ли? — не выдержал один.
— Я не рехнулся, — возразил Унру. — Я в здравом рассудке.
Митчелл Коэн, прокурор округа Кэмден, только что вернулся из отпуска, который провел на побережье Джерси. Коэн полагал, что наутро после Дня труда[12] застанет в конторе знакомую суету: придется разбираться все с тем же набором преступлений разной степени тяжести — от рэкета в азартных играх и ограблений до незаконной продажи пива подросткам.
Однако вышло иначе. В конторе не было ни души; стояла непривычная зловещая тишина. Потом зазвонил телефон. Ларри Доран, начальник оперативного отдела, сообщил Коэну, что некий житель города «психанул и за двадцать минут перестрелял кучу народа на Ривер-роуд». Все полицейские сейчас там. Доран добавил, что Унру жив, его удалось задержать.
Коэн направился в участок, чтобы допросить убийцу; тот охотно шел на контакт. «От его жуткого рассказа кровь стыла в жилах, — рассказывал Коэн в интервью в 1974 году. — Он говорил о случившемся совершенно спокойно, как о рядовом событии. Ни о чем не умалчивал, не хитрил. При этом не было ощущения, что от чистосердечного признания у него полегчало на душе. Не было ни слез, ни угрызений совести. Казалось, он вообще ничего не чувствует».
Митчелл Коэн допрашивает Говарда Унру в больнице, 7 сентября 1949 года