– Пес… – прошептала Абра, показывая на подстилку, где рядом с хозяином, задрав лапы в воздух и высунув набок язык, развалился на спине его питомец.
Он тоже крепко спал.
Я посмотрел на Абру и покачал головой. Что делать, я не представлял. Мы подошли еще на шаг ближе к спящему и его псу и вдруг услышали, как всего в нескольких футах позади открылся полог.
В палатку вошла женщина – детище ярмарки, которых больше не увидишь нигде. С волосами до плеч и морщинистой физиономией, точно лист папиросной бумаги смяли комком и снова расправили, тощим телом, похожим на мешок с костями. В лиловых губах торчала сигарета, а белки слезящихся глаз отливали желтизной. Она вырядилась в футболку на три размера больше, свисавшую до колен. Джинсы были грязными и драными, а на ногах – рабочие ботинки.
В одной руке она держала мясницкий нож, а другой обхватила белый бумажный пакет для продуктов, с угла которого капала кровь.
Абра прижалась ко мне, а я поднял вверх руки, намереваясь умолять не убивать нас. Казалось, женщина с ножом бросится на непрошеных гостей или криком разбудит хозяина палатки, чтобы тот размозжил нам головы каменной чашей, или даст приказ собаке.
Но вошедшая ничего этого делать не стала. Она упала на колени, уронила сумку и нож и разрыдалась.
– Вы здесь! Вы наконец-то пришли!
Мы с Аброй недоуменно переглянулись. Если бы она напала на нас, я бы, пожалуй, меньше удивился.
– Слава богу! – воскликнула она, садясь на пятки, как следует затянулась и выдохнула дым.
Тот повис под потолком палатки, и чем дольше мы в ней оставались, тем гуще он становился.
– Извините?.. – пробормотала Абра.
– Вы пришли! – повторила женщина. – Старые ведьмы сказали, что вы придете.
– Правда? – удивился я.
Она кивнула.
– Старухи дали моему парню про`клятую чашу, и с тех пор он ни разу не проснулся.
Я посмотрел на ее «парня». С трудом верилось, что он находился во власти какого-то проклятия, кроме алкоголя и лености.
– Он спит с того вечера? – переспросила Абра.
Женщина снова кивнула.
– Завалился сюда и дрыхнет, я уж было решила, он никогда не проснется… – Она опять залилась слезами.
– Так что же дальше? – осведомился я.
– Забирайте чашу, – отрезала балаганщица. – Просто хватайте ее и выметайтесь. Так сказали старухи, о да, так они и сказали: мол, когда двое ребятишек придут за чашей и заберут ее, твой муж очнется. Именно это они и обещали!
Мы с Аброй снова переглянулись.
– А как насчет э-э-э пса?
– И он тоже, – скорбно качая головой, ответила женщина. – Он тоже.
Я подошел к спящему, склонился и поднял каменную чашу. Балаганщик легко, словно с облегчением, выпустил ее из рук. Чаша оказалась очень тяжелой, а на ощупь напоминала наждачную бумагу. Когда я впервые прикоснулся к ней, мне померещилось, что внутри что-то есть, – будто падающая звезда перелетела от одной стенки к другой.