– Может, и нет никакой системы, – пробормотала Абра, опять пристально вглядываясь в вырезки и атлас. – Невозможно предугадать, где оно появится вновь.
Я покачал головой.
– Но мистер Джинн знал. Знал, что оно будет здесь.
Ферма мистера Джинна оставалась загадкой. Никто не заявил на нее свои права, старика официально признали мертвым, а землю в конце концов продали с аукциона. Мы так и не выяснили, что случилось с настоящим мистером Джинном – человеком, а не ангелом, который присвоил его фамилию. Там поселились новые фермеры, почти такие же нелюдимые, как прежний хозяин. Однако они оказались весьма аккуратными, и по прошествии лет земли фермы стали безупречными. Тихими и безлюдными, но безупречными.
Мы переворошили все содержимое коробки мистера Теннина, нарисовали карты и диаграммы, длинные списки чисел, но ничего так и не добились.
Я пошел с Аброй до конца переулка. Наверное, отец где-то сжигал мусор, потому что в воздухе разливался запах дыма – аромат осени, предупреждение о зиме. Он вернул меня в тот день, когда ушли ангелы. С тех пор запах древесного дыма всегда мне об этом напоминал.
– Пойдем поздороваемся с Люси? – предложила Абра.
После пожара она стала называть мою маму по имени. Мне это казалось правильным, словно мама была одной из нас – нашим другом, шагающим рядом.
Мы отправилась на Кинкейд-роуд, а потом повернули в лес в сторону кладбища, и пока мы блуждали средь камней, Абра подняла руки, как крылья, будто пыталась взлететь.
У маминой могилы мы опустились на землю. Здесь я рассказывал Абре свои любимые истории о маме, и она не перебивала, хоть не раз слышала их прежде. На меня снова снизошел покой. Покой, который не поддавался объяснению. Мне казалось, все уладится, а что не уладится сейчас, утрясется перед Концом.
Я помнил слова мистера Теннина и изо всех сил старался в них верить.
Смерть – это только переход.
Смерть – просто смена облика.
Смерть – не конечный пункт.
Смерть – это дар.
Покрытой шрамами рукой я поднял за стебель красный лист. Ветер принес его с западных гор, где деревья стояли во всем осеннем великолепии. Внезапно прилетело облако таких же листьев – красных, желтых и оранжевых – и закружилось вокруг нас точно пламя.