Аленка, соседская девчонка, которая, как он думал, была с детства в него влюблена, попав в эту лабораторию, замолвила за Никиту словечко. Его взяли, но по-прежнему не замечали гениальности молодого человека. Кстати, и там же пришло разочарование — Аленка, оказывается, была влюблена в этого светилу и даже ходили слухи, что состояла с ним в любовной связи, но Никита не верил, он был уверен, не могла молодая девчонка быть с этим стариком. На Аленку молодой человек не обиделся, а даже наоборот, дружба с девушкой была для него даже привлекательней, нежели любовные отношения. Да и вообще, Никита был Аленке безмерно благодарен — именно там, в лаборатории, он познакомился с самой красивой женщиной на земле — Дарьей. Она стала его звездой и его мучительницей. Девушка быстро заметила влюбленного поклонника и, приблизив его на безопасное расстояние, держала на привязи, как собачку. Никита оказался нужен, удобен и легок в обращении. Надо отдать должное, красавица никогда и ничего не обещала молодому ученому, но как только он пытался порвать с ней, словно наркоман слезть с иглы, она вновь давала ему мнимую надежду на взаимность. Когда же умер ее отец и Дарья мечтала возглавить лабораторию вместо него, Никита стал надоедливой мухой, от которой девушка отмахивалась, скривив свой красивый носик. Девушка уже примеряла на себя роль профессора, роль мирового светила, и в этих мечтах не было места Никите.
На счастье неудачливого поклонника, у Дарьи Дмитриевны начались плохие времена. Сначала ей отказали от должности, а потом и вовсе институт принял решение закрыть лабораторию, а исследования, что проводил ее отец, заморозить до лучших времен. Вот тут и понадобился Никита. Она пришла к нему поздно вечером в холостяцкую однушку, принесла бутылку вина и так смотрела в глаза и гладила его волнистые волосы, спадающие на лицо, что ему на миг показалось, что счастье возможно. Та ночь была лучшей в жизни тридцатилетнего мужчины. И хотя Никита был недурен собой и всегда пользовался популярностью у женщин, с тех пор как в его жизни появилась Дарья Дмитриевна, он чувствовал себя ничтожеством.
Утром как тяжелое похмелье пришло осознание, что ей надо от него нечто больше, чем ночь любви. Дарье Дмитриевне было необходимо, чтоб Никита пошел на преступление. Ей срочно понадобились записи отца, хранившиеся в лаборатории.
— Они и так принадлежат мне по праву, — говорила она елейным голосом, — просто если я сейчас пойду к директору института и попрошу их, то он заподозрит, что там что-то важное, и не отдаст мне. Присвоит мысли моего отца себе, а мне же эти записи дороги как память, — бессовестно врала красавица, и Никита это отчетливо понимал.