Лаборант Олег Васильевич поморщился, с вызовом посмотрел на Виктора:
— Позвольте спросить, кто будет стрелять? Глупости не говорите. Я в вашу сказочку про людоедов не верю.
— Олег, не дело сейчас ерепениться, — сурово сдвинул брови Павел Сергеевич.
— Не люблю я выскочек. Плохой он человек, — грустно хлопнул глазами лаборант.
Виктор с сожалением посмотрел на его потные залысины, так хочется вмазать в морду, но пересилил себя и с расстановкой произнёс:
— Всё, что я сказал, вам может не относиться, но остальным выполнять мои команды беспрекословно.
— Это я буду решать, что мне делать или не делать, — окрысился лаборант.
— Олег, — излишне мягко произнёс Павел Сергеевич, — не надо лезть в бутылку! Виктор не производит впечатления легкомысленного человека!
— Я то что, за товарищей беспокоюсь. Вдруг он обычный негодяй?
— Он Антоху спас.
— Все равно решение назначить его главным, необходимо подтвердить голосованием! Это будет по-европейски демократично! — шлёпнул губами лаборант и замолчал.
Виктор в упор посмотрел на лаборанта и у того забегали глаза, а лицо покрылось пунцовыми пятнами.
— Придём на место, и там проголосуете! А сейчас никакой демагогии! Всем ясно? — очень спокойно произнёс Виктор.
На этот раз Олег Васильевич не стал возмущаться. Перед его внутренним взором возник взгляд этого мужчины. В нём так много силы, что лоб начал зудеть, словно чудом избежал удара, да ещё этот автомат. Как это неприятно и боязно! Лаборант передёрнул лопатками и понуро побрёл дальше и даже перестал ворчать.
Чувство опасности уползло в подкорковую область, словно отодвинулось и затаилось, как паук в паутине, но не стоит дёргать за сигнальные нити. Виктор был почти уверен, там, на сопках, кто-то был. В последнее время загадочная интуиция усилилась, и он начал серьёзно к ней прислушиваться. В прошлой жизни Виктор посчитал бы это мнительностью, а сейчас — даром свыше. Он посмотрел на бредущих спелеологов. Все как один выносливые, не робкие, вероятно спасали друг друга не раз и не два. И этот Олег не хилый, жилистый, но в душе сидит Некто и с усердием гадит ему прямо в мозги. Хочется взять отвёртку и подкрутить в его голове, чтобы извилины не слишком топорщились. А вот батюшка спокойный, всё молчит, а взгляд какой-то просветлённый, словно он не на затерянной земле, а идёт в храм к своей пастве. Странный он, однако. В горы полез, как это не вяжется с образами попов разъезжающих на крутых иномарках. А может он один из тех немногих, кто действительно верит в Бога. Одет скромно, но чисто. Бородка ухоженная, а рюкзак едва не до пяток. М-да, боевой батюшка. Такой священник и меж глаз может зарядить и скажет: «Это во благо, сын мой, возрадуйся!». Света и Толик совсем ещё молоденькие, почти дети. Но у Толика на поясе болтается нож и взгляд сосредоточенный и серьёзный. Смешно наблюдать, как он изображает из себя бывалого спелеолога, но потенциал у него хороший, главное, чтобы его не обломали раньше времени. Света держится рядом с Толиком. Иной раз да кинет на него быстрый взгляд, не иначе чувства у неё. Антон, тот проявляет чудеса силы воли. Он отказался, чтобы его тащили на носилках. Он с трудом идёт, весь в бинтах и кровь на них проявилась бурыми пятнами, а всё равно тащит бухту верёвки, котелок, топорик и так — по мелочи. Губы плотно сжаты, а под глазами чёрные круги. Виолетта Степановна слегка запыхалась. Она несколько полноватая дама и кажется Виктору, эта женщина в горах не по призванию, а по личному интересу. А её интерес вышагивает впереди — декан матмеха Павел Сергеевич, начальник экспедиции. Вероятно он к студентам не мягкий, но здесь, в горах — он наравне со всеми, по крайней мере, хочет таким казаться.