о семитах, халитах и пр. М., 1881.
Каждый народ создает себе Бога и веру на основаниях природы своего духа, своей земли, своей истории. Евреи создали монотеизм, единобожие. Почему? Это религия эгоизма, ибо Бог Авраам был крепостной бог Еврея. История евреев объясняет происхождение монотеизма: народ, живший особно, как сектатор, уходивший в себя, в замкнутость, среди чужих народов, терпевший столько порабощений, должен был опереться в своих несчастиях на одного Бога, руководителя в злосчастных судьбах, на такого Бога, который и помогал и спасал народность. Природы для евреев не существовало, ибо не было у них земли, своей собственной земли. Они были, как и теперь везде, как на станции, готовые всегда переселиться. Космополиты. Стало быть, им надобен Бог, которого можно было носить в кармане. Надобен был отвлеченный от природы Бог, не связанный с местом и не изобретавший этого места, ибо места у еврея не было. Это Бог, созданный историей народа, больше всего одной только историей. Ходя из плена в плен, еврей поневоле спрятался, ушел в свое особное, отдельное от живой природы божество, в Бога умственного, в Бога ума, но не чувства, как было у других народов. Это Бог странников, несомый в котомке за плечами, с собою, в завете.
Многобожие — есть чувство природы, олицетворенное в нескольких видах, смотря по свойству и местности и по свойству понимания ее явлений. Мое созданье — ты, создатель. Моей премудрости ты, тварь. И вот еврей создает Бога по образцу и подобию еврея, Бога ума, эгоизма, себялюбия, корысти.
Мы в науке, русской истории, только сплетники. Говорим только о том, что было худо. С каким-то злорадством выставляем все худое, забывая о добром, по нашему характеру сплетников, которые толкуют всегда только о худом, о грехах чужих, конечно, в тайное оправдание грехов своих.
Как пишут ученые статьи. Например, Скифия Толстого[835] и Кондакова, Скифия Лаппо-Данилевского[836] и др. Наука требует здравый смысл, чтобы зачинать там, где кончили предшественники в исследовании, т. е., показавши литературу предмета и обозначивши на чем остановилось знание, идти дальше. Нет, мы теперь так поступаем: не обращая внимания на то, что до нас было сделано и сказано, составляем из первоисточников свое сказание, повторяя по необходимости давно всем известное, давно исследованное. Выходит ученейшая статья с ссылками многочисленными, представляющая вообще какой-то ералаш, мешанину, а попросту, болтовню фельетонную. Фельетон, болтовня завладели теперь и наукою. Скифия Толсто-Кондакова есть болтовня без малейшего научного смысла. Выписки из первоисточников не сгрупированные даже по отделам, а так, как болтают в разговорах о древностях.