С июля степь начинает буреть, желтеть, пестреть копицами скошенного сена и хлеба. Она делится полосами — как вообще паханое поле. Там и сям вырастают огромные скирды 12 саженей длины и 6 ширины. Иногда они стоят рядом как северные крестьянские избы в сумерки. Вы и в самом деле примете их за деревню. Во время косовицы вся степь населена, оглашается стуком глухим колёс. Арбы поворачиваются в разных направлениях. Громадные возы, придуманные немцами. Вот вправо от дороги косари в ряд, человек двадцать, мерно машут косами, как машина враз срезают траву. Вот хохол волочёт веревкою копицу на паре волов к скирду. Сам стоит назади, вперёд опускает грабли, собирает сено. Сена прибывает и немного погодя является новая копица.
12-й час. Работы прекратились. Под возами лежат дети, около собаки, хохол разводит огонь, вот высек кресалом, зажёг пук соломы, машет во все стороны — вот солома вспыхнула, зажжён кизяк или привезённый из дому кирпич — закурился дымок синий, вьётся столбиком кверху, ибо не шелохнёт на степу, только сверкает на горизонте нагретый солнцем воздух и увеличивает предметы. Бурьян становится лесом, вон как есть пирамидальный тополь, а вон вдали должно быть селение — вон ветлы, груши, хаты, трубы это всё мираж — это трава на горизонте. А вон загон, видный вёрст за 30, он чернелся полоскою, а теперь громадное строение, которое колеблется в воздухе, волнуется его верхушка — кровля, А вон вода, вода рекой, должно быть, озеро, море — всё вздор. Вон внизу, широкой балки кустики — это ставок, а подле него по гребле насажены с обоих сторон ветлы, вербы. Вода грязная. Посреди вырос очерет.
Вечер. Стало прохладно. Ощутительнее запах степи. Сильно пахнет чабрецом, полынком, иногда донником[1038] — местами тот или другой покрывают целые десятины. Слышнее запах хлеба, сена. Сумерки наступают быстро. Ещё солнце довольно высоко над горизонтом, а уж восток синеет и темнеет, а чуть лишь закатилось — тотчас в четверть часа делается темно. Шляшки теряются, полынок сереет линиею, а вы принимаете его за битые колеи. Свет месяца ещё больше вас путает и наконец вы сбиваетесь с пути, едете по степу, по целине или цалине дальше, дальше, всё думая, что недалеко сбились с шляха и вдруг въезжаете в балку, бурьян становится густой, ехать трудно. Стой. Давай искать шлях. Вот он. Наклоняетесь до земли, изучаете руками, смотрите во все глаза и кажется видите: вот дорога. Вот дорога — восклицает кто-нибудь из вас. Действительно вы видите чернеют две колеи, — радуетесь. Пошёл. Две колеи сделала арба с сеном или хлебом на простец, т. е. прямо целиком, — вот эти колеи и пропали, и вы снова в отчаянии. Приходится ночевать в степи. Кругом жилья нет.