против абсолютизма, вот честный протест против того же правительства.
25 ноября. Кавелин говорил, что вы в Санкт-Петербурге сейчас почувствуете себя стертым, каким-то четвертаком, полупомещиком.
Почему развилось самодержавие, единодержавие. Потому что в народе лежат такие элементы. Следовательно народ, народ в том виноват, а не кто другой, не черт, не дьявол.
В Америке не было тех элементов и не создалось, но все-таки единство — и это был счастливый исход колониальной жизни. У нас прежде — родоначальник, сменяющийся хозяином, государем и царем в отвлеченном понятии самодержавной, народной власти. Казаки как управляются?
Факты исторические то же, что факты естества, природы. Они служат материалом для отвлечения. Из них — общие понятия, следовательно, новые факты, только высшего порядка, а, следовательно, и бояться нечего за их великое разнообразие и неисчерпаемую многочисленность. Нам нужно найти в них идею, душу, а все их многообразие есть несущественно. Много зерен гороха, а понятие горох одно. Каждое зерно имеет разницу от другого, но все-таки одну идею гороха.
20 января[191]. Обедал у Дудышкина, который случайно пригласил меня, встретивши у Бестужева[192]. Были Бестужев, Альбертини[193], Котляревский, Кожанчиков[194], Корсаков[195]. Говорил Дудышкин о том, что нужно бы издать мой «Домашний быт» именно теперь. Все это подтверждали и убеждали. Не в первый раз это я слышу уже от многих.
22 января. Обедал с Пыпиным[196] у Чернышевского. Жена его милая особа, вроде цыганки. Недурна собою, и супруги, кажется, до сих пор по уши влюблены друг в друга. После обеда она поила его кофе, перемешанным частыми поцелуями. Села к нему на колени, обняла голову, давала по глотку кофе и по поцелую. Шутя, он жаловался на самодержавную власть и говорил, что мы де положили штрафу полтинник за всякое изъявление самодержавия. Разговаривали о государственности и народности, о принципах соловьевой истории и костомаровских лекциях. Я сказал, что у Костомарова[197] взгляд казацкий. Чернышевский отстаивал казачество как элемент погибший от самодержавия. Меня поразила совершенно легкая почва его суждений об исторических элементах жизни, совершенное нежелание вникнуть в силу развивающих начал, цивилизующих и их различие от простых явлений племенных, природных.
24 января. Воскресенье. Нанял квартиру за 550 руб. в год. Отправился к графу[198]. Наняли? — Нанял. — Вам деньги нужны? — Да, внести вперед за треть. — Вот вам 200 руб. За январь-февраль. О подъемных ни слова, а у меня язык не поворотился. К вечеру однакож, я успокоился. Написал письмо к своим. Думаю, завтра он все даст, ибо обещал.