25 января. Понедельник. Отправился к графу. [Граф:][199] Вы когда будете в Москве? — Да дня через два или три. Да я хотел просить ваше сиятельство, вы изволили в прошедший раз назначить мне подъемные и за теперешнюю поездку. — Как, когда, я не помню. Вот тебе и пилюля. — Ваше сиятельство изволили даже и выразиться, что назначите 300 руб. и за теперешнюю поездку. — Как же я вам из наших дам, как члену Комиссии? Да кажется этого нельзя. Закона нет. Анциферов прибавил: дают ваше сиятельство на подъем, когда перемещают чиновников на места. Граф: нужно справиться. Зайдите же послезавтра утром. Вы знаете, я на казенные деньги скуп. Из каких же денег я вам дам? — Я уж не знаю, ваше сиятельство. Только мне переехать нельзя будет. Раза два еще в разговоре я повторил, что вы де изволили обещать, и на поездку теперешнюю изволили обещать. — Да ведь я вам дал 100 руб. — Я получил, ваше сиятельство. — Вы знаете, где живет Линевич[200]? — Внизу, известно, ваше сиятельство. — Так зайдите утром послезавтра. Я посмотрю, может можно ли будет. Вот пилюля, вот она жизнь-то. Ломался я с ноября, укладывался, убирался. Поскакал, как угорелый в Санкт-Петербург. В Москве отказался от места институтского. В Петербурге, как угорелый 10 дней бегал, отыскивая квартиру. Отыскал, дал задатку 20 руб. Нанял в год по контракту. Надо купить дрова, мебели. А тут тебе и говорят, что не помнят, чтоб назначали на подъем, в то время, когда с такою особенною и преособенною любезностью делали предложения, не заикаясь дали 100 руб. на путевые издержки и сказали, изволили сказать: Я вам дам на подъем 300 руб. и на то, что вы приедете. Экой я легкомысленный, доверчивый, чего я бросился. Да и как отказаться? Черт знает, что такое. Вот пилюля. Ни одного порядочного дела со мной не делалось без таких и подобных пилюль. За что все это, в чем я виноват. Сорвут с места, замутят, закружат, да и посадят с отчаяния в какое-то безвыходное состояние. Приходите послезавтра. Да знает ли он в каком я положении остаюсь до послезавтра. Как проведу эти 43 часа. Мне нужно писать и подписать контракт на квартиру, купить дров, хотел завтра мебель покупать. К чему это все, зачем я буду покупать, чтобы после все побросать здесь? Чувствую, что если он скажет мне что-нибудь такое нескладное, я тот час бухну и откажусь. Черт его побери. Найду кусок хлеба.
Ходил по комнате и в мыслях совершенно решился остаться в Москве, т. е. наотрез отказаться от всяких благ будущих. Если он мне не даст всего, что обещал, то откажусь. Непременно откажусь. Разумеется, потеряно оба места.