28 января. Четверг. Был, откланивался у графа. Ну, что ж, когда вы едете? — Завтра. — Вы кончили? — Развязался. — Очень жаль. — Простите моей ветренности. — Нет, не ветренность, а все москвичи таковы. — Тяжело подняться? Теперь все перемены, отчего бы не переменить место, вы бы освежились здесь. Года на два, на три я желал вам сделать полезное. Я нынче говорил с Федором Ивановичем Буслаевым. Тот не верит. Линевич видел. Да, он, чай, изумлен.
28. Четверг. Обед у Галахова. Краевский, Дудышкин, Булич[207], Пыпин, Чернышевский, Кавелин, Соловьев, Буслаев, Анненков. Кавелин раз пять принимался целовать меня. Было оживленно и весело, как и прошлый обед. Смеялись над моим подвигом.
29. Пятница. Был у Соловьева и объяснил ему свой подвиг, что я приехал на болото, могу провалиться[208]. Да, быть в крепости не могу. Он согласен с моими мыслями. Заметил, что Строганов не любит, когда выражают, что на него не надеются.
В Москве почти никто сему не удивлялся, а смеялись.
11 февраля. Четверг. Отрыжка историей. Пришел Мозгов, бывший мой ученик и сказал, что он отправил письмо своего отца в Санкт-Петербург на мое имя с титулом: секретарю и археологу при Попечительстве е.и.в.г.н. Что может быть мерзостнее, точно в нужник упал и вылез весь в говне.
17 февраля. Среда. Приходил вечером Афанасьев совещеваться пойти ли в сотрудники Энциклопедического Лексикона. Я говорю, идти. Между прочим, он заметил, что Мордовцев[209] какой-то в «Русском Слове» в статье своей «Обличительная литература XVIII ст.» обокрал его, Афанасьева, т. е. его книгу «Сатирические журналы»[210]. Он жалуется, досадует и сетует, а забыл, что со мною тоже почти сделал в отношении материалов моих, еще рукописных, о колдовстве в старину[211] — напечатал и не упомянул обо мне в то время, как и моя статья об этом же печаталась. Он еще даже поторопился издать. Я тогда был очень обижен. Он, Афанасьев, рассказывал, что, пожалуй, и с его «Сказками» будет то же, т. е. кто-нибудь возьмет, да и напечатает. Я подтвердил, что это весьма может случиться и советывал скорее издавать. Я, впрочем, советывал это сделать еще года полтора тому назад. Вообще Афанасьев любопытен для меня. Когда я обиделся подобным же фактом, сделанным с его стороны, он без сомнения приписывал это моему излишнему самолюбию и не оправдывал меня как и Дмитрия Щепкина[212], который тоже жаловался. Теперь сам не может перенести точно такого же поступка, но несравненно легче, ибо заимствовал [Мордовцев] из печатного, а у меня взято из рукописи, которая еще не была публично заявлена под моим именем.