.
Спор о Бокле[320]. Рачинский сказал, что русские — дураки и перевели дрянную книгу[321]. Корш: она плоха, но невежественному обществу, каково наше, очень по плечу, потому и имела успех. От меня требовали доказательств, почему она хороша. Спор давнишний, который показывает только, что какие сухие умы бывают на свете, или люди, говорящие с чужих слов, как Рачинский. Дмитриев в конце сказал, что самоучки отличаются невежеством, верно метя в меня. Все, кажется, сожалеют о том, что я недоучка и невежда, не могущий понять истинного значения Бокля. Станкевич, однако ж, сказал, что он ее читал с удовольствием в деревне, когда не с кем было говорить, а Бокль заставляет спорить. Корш Евгений вилял и туда и сюда. Мне кажется, что профессора-то и отличаются невежеством, а потому педантизмом.
5 января. Место и значение личности в истории. Декан[322] отдает ей должное место. Личность воплощает идеи, стремления, предчувствия, гадания, смутные сны и мечты в живое дело — вот ее роль, которая никак не может принадлежать обществу. Общество носит в себе, в своей утробе зародыши, органические ячейки идей и стремлений. Оплодотворяет эти зародыши личность. Она играет роль детородного члена мужчины. Ее роль деятельного служения; роль общества — пассивная, женская. Личность поэтому обладает творчеством. Из разбросанных, разрозненных, носящихся атомов идей, мыслей, стремлений она создает как художник, цельное, органически воспроизведенное или слово — т. е. систему идей, верований, или дело, т. е. порядок, строй, архитектонику, конструкцию жизни, т. е. поступков, а, следовательно, чувств и мыслей.
Личность есть художник, великий в общих делах, в истории, малый в своих домашних делах. Каждый из нас есть художник, творец своей жизни. Творить из ничего нельзя. Ясно, что каждый из нас в этом отношении зависит от среды, которая дает средства, силы и тем обусловливает склад и строй сотворенного, т. е. самой личности, ее жизни. Каждая биография есть история такого творчества, т. е. того, как человек делает сам себя, высекает из мрамора обстоятельств и среды свой индивидуальный образ. Каков материал, такова и крепость статуи или относительная ее красота, худоба и т. п.
Жизнь есть ежеминутное творчество, нескончаемое.
Ренан[323] справедлив, говоря, что лучший истолкователь текстов, фактов — есть вкус или по-нашему чутье.
История вообще не имеет точных фактов, как цифры математики. Что два рассказа об одном и том же случае всегда разнятся между собою иногда очень значительно. Из чего следует, что факты, хотя верны в основе, но не верны в живой оболочке, а остовы, цифры годны для математики, а не для истории, где выводится на сцену жизнь, а не отвлечение. Что же делать. Он говорит, что необходимо вносить в рассказ краски, вместо голого изложении одного лишь остова фактов. Иначе, значило бы уничтожить историю. Голая истина — что по повелению Пилата и настоянию священников он был предан смерти. Это был бы другой род неточности, гораздо худший, нежели та, которой подвергает допущение представляемых текстами подробностей.