— М-да. Дело ясное, что дело темное, — пробормотал он под нос и спросил чуть громче: — Есть кто дома?
Вместо ответа из-за дверей донесся мышиный писк и топоток лапок. И — ни малейшего движения эфира. Сердце зашлось на мгновение, в животе похолодело.
Темное, очень темное дело.
— Да будет свет, — шепнул Дайм и кинул в темноту за дверью серебряную монету.
Радужная вспышка, звон разбитого бокала, чувство падения… И все вдруг встало на место: мыши, патока, ужас, тишина и пленка, прикрывающая область проклятия. Давно забытого за сложностью и опасностью — в последний раз его применяли с сотню лет назад.
«Изготовлено темным как минимум дуо, — мельком подумал Дайм, оценив интенсивность ощущения, и сунул бесполезный амулет-регистратор в карман, все равно авторства проклятия он не покажет. — Слава Светлой, что не самим Пауком, а то быть Суарду городом мышей. Руки оборву идиоту, который балуется с запрещенной дрянью!»
— Светлый шер! — послышалось вместе со скрипом дверей. — Проходите, граф ждет!
Створки распахнулись, явив дюжего лакея. Бледного, перепуганного до дрожи в коленках, с оловянно-бессмысленными глазами. За его спиной, в тягучей темноте, слышались звуки спешных сборов: топот ног, грохот и скрип, отрывистая ругань. Где-то в глубине дома раздался тонкий женский визг. И все это тонуло в шелесте мышиных лапок и голодном писке — сверху, снизу, со всех сторон.
— Где граф? — с порога потребовал Дайм. — Быстро зови.
— Я тут, светлый шер. — Из темноты вынырнул советник в сбившейся набок шляпе и дорожной куртке, уронил что-то стеклянное и нервно сжал руки. — Что это? Как он посмел?..
Дайм поморщился на «он», подразумевающее «Бастерхази», но ничего говорить шеру Седейре не стал. Потом.
Седейра выглядел смешным и жалким, совсем на себя не похожим. Его правая рука побелела и отекла, следы мышиных зубов истекали призрачным гноем. Запах страха и патоки вился вокруг советника, туманными щупальцами полз по полу и пронизывал весь дом.
— Отставить панику! — рявкнул Дайм.
Граф и лакей дружно подпрыгнули и вытянулись во фрунт, в глазах обоих появилось осмысленное выражение. А Дайм продолжил — на тех, кто служил в армии, командирский голос действует безотказно:
— Рядовой, зажечь свет, собрать всех в холле, открыть окна! Шер Седейра, доложите обстановку.
— …дядюшка-то умер еще весной! — рассказывал чуть пришедший в себя граф. — Посылку я не трогал, велел отнести в магистрат на обследование. Посыльный сразу ушел, я проверил — ничего он не подбросил и не оставил. Легли спать как обычно. А среди ночи оно меня укусило!..