Будет первая в истории диссертация, написанная нежитью.
— Тюф, шприц, — потребовал Роне.
Ввел в вену порцию псевдожизни. Переработал фантомную боль в энергию. Мысленно сделал пометку к будущей диссертации: четкое понимание собственной сути кардинально меняет восприятие, в том числе собственных эмоций, и открывает совершенно новые возможности для трансформации эфира. Пока он считал себя живым и пытался действовать как живой, ему было больно. Как только он осознал, что давно мертв — боль стала лишь еще одним источником энергии.
Потому что мертвому умирать не страшно.
Ману все еще просматривал воспоминания: воронка образов крутилась над ним, острым концом впиваясь в раскрытые страницы его временного физического вместилища. С довольным чавканьем он поглощал сумбур из городских звуков, запахов, обрывков света и цвета. Наконец маленький смерч истаял, фолиант в последний раз чавкнул, захлопнулся и упал на пюпитр.
— Редкий экземпляр, — прокомментировал Роне. — Слепок ауры снял? Думаю, дня за два мы управимся с расчетами.
Вместо ответа призрачный Ману сыто икнул, замерцал и рухнул в призрачное же кресло.
— Проклятая кровь, да ты пьян! — Роне рассмеялся. — Никак от счастья. Получить такое тело… интересно, как поведет себя драконья кровь при переселении души?..
Все те неудобства, которые могло бы испытывать его тело, будучи живым — отступили и стали неважными. Мертвым не больно, если только они сами того не хотят.
Роне не хотел.
Его охватил азарт. Яркий, горячий азарт исследователя. Как удобно быть нежитью, оказывается! Если ты при жизни был менталистом и умеешь обращаться с ментальными слепками, то никаких проблем с эмоциями и ощущениями! Совершенно как настоящие, но — вполне контролируемые.
Бормоча под нос обрывки мыслей, чтобы не забыть и не утонуть в половодье новых идей, Роне устремился к письменному столу — новые формулы так и просились на бумагу.
— Вас спрашивает ее высочество Ристана, — прорвался сквозь разноцветье символов и структур скрипучий голос Эйты.
Несколько мгновений Роне пытался понять, что такое Ристана и где ее место в прекрасной системе эфирных потоков и взаимодействий. Места не нашлось. Влияние на систему стремилось к нулю.
— Скажи, меня нет и не будет до завтра, — велел Роне. — Ерунда всякая подождет… — пробормотал он под нос и нырнул обратно, в завораживающую красоту вероятностной модели.