— Если ваше высочество предлагает мне должность домашнего тигренка… — беззаботно начал он.
— Ты… не хочешь?
— Хочу, — он посерьезнел, — я люблю тебя.
— В самом деле хочешь? — Она заглянула ему в глаза.
Проклятье. Не верит. Ну же, играй лучше, шисов дысс, перед тобой маг разума, а не деревенская дурочка.
— Да, — он отвечал чистую правду, искренне и убежденно. — Больше всего на свете, Лея, я хочу остаться с тобой. Тигренком, горничной, все равно кем, лишь бы с тобой.
— Неправда. Тебе не все равно.
Слава Светлой, она увидела ложь, но не там. Если б можно было в самом деле остаться! Да хоть в ошейнике, плевать, лишь бы не бояться за нее.
— Ладно, не все равно. Горничной не хочу, корсажи завязывать не умею, — он пожал плечами. — А принцем — рожей не вышел. Так что Тигренком самое то… — Стриж запнулся, не понимая, что делать дальше?
Лея прижалась к нему, обхватила руками.
— Не смей уходить. Пожалуйста.
— Куда ж я от тебя денусь. — Он обнял ее, вдохнул такой родной запах кувшинок и грозы, коснулся губами виска. В последний раз? Или все же попробовать?.. Он набрал воздуха, словно перед прыжком в ледяную воду. — Лея. А если я одержимый убийца…
— Чушь! — Шуалейда зажала ему рот ладонью. Глаза ее горели отчаянным нежеланием знать правду. — Ты светлый шер. Светлые не бывают убийцами!
От ее доверия было больно и сладко, и самому так хотелось поверить в чушь: светлые не бывают убийцами. Но по сравнению с некоторыми «безобидными» светлыми мастер Стриж, Рука Бога, сущий щенок. Во что его сегодня и ткнули. Носом.
Стриж фыркнул, вспомнив занозистый и грязный пол таверны.
— Мне все равно, кто ты, — продолжала Шуалейда. — Мне плевать, за что тебя приговорили к рудникам, даже если ты в самом деле убил кого-то, если твой приговор не был ошибкой, я все равно…
Он отвел ее руку, сжал. Идея еще не успела оформиться, но он уже торопился сказать:
— Не было никакой ошибки, Лея. Но я никогда не причиню вреда тебе или твоему брату. Моя жизнь, моя душа и верность принадлежат тебе, видят Двуединые.
Мгновенье ослепительного света и ледяной тьмы: клятва принята. Но поможет ли?
Шуалейда вздрогнула, ощутив присутствие Брата и Сестры, прижалась к нему, горячечно зашептала:
— Ни к чему, Тано, я верю и без…
— Я и без клятв принадлежу тебе. — Стриж не дал ей договорить, подмял под себя. Тратить драгоценные мгновения на разговоры? Нет уж. — Не потому что ты меня купила, а потому что я тебя люблю.
Последние слова он сказал ей в губы, не видя и не слыша ничего вокруг. Моя. Только моя!
Где-то рядом раздалось тихое хмыканье. Стриж подскочил: опасность! Никто не посмеет тронуть Лею! Но никого не было. Вокруг по-прежнему танцевали потоки эфира, заставляя сомневаться в том, что они — в покоях принцессы, а не внутри смерча.