Себастьяно бие Морелле, Стриж
— …мы с братом нашли лисенка, — бездумно рассказывал Стриж. — Он сворачивался клубком, когда спал. Совсем как ты. Моя нежная Лея…
— Мой, — сонно шепнула она и провела ладонью по его бедру.
— …шелковая шерстка, черная с белыми подпалинами, а глаза желтые, как мед. Мама сказала, северная серебряная лиса. — Стриж перебирал ее волосы, пропускал между пальцев. — Красивая. Ты красивая, как облака в реке, Лея, грозная колдунья. Лисичка…
Он понял, что сказал что-то не то, лишь когда она вздрогнула и уткнулась носом ему в плечо. Тупой шисов дысс, думать надо, что несешь!
— Эй, ты чего? Не прячься.
— Я не… — она провела пальцем по давно исцеленному следу от плети и взглянула ему в глаза, снова дерзкая и колючая. — Я темная колдунья, Тано. Не боишься?
Он рассмеялся, сгреб ее в охапку, но Шу вырвалась, оттолкнула его.
— Себастьяно!
— Моя госпожа Лисичка.
От воспоминания о хризантеме и плетке обдало жарким азартом: подергать стихию за усы, а потом поймать руками разъяренную молнию и целовать, пока она не станет нежной и покорной…
— А ты знаешь, что когда сердишься, похожа на грозу и смерч? Самая красивая на свете гроза. Моя. И не вздумай извиняться. — Он поймал ее руку, потерся о ладонь щекой и подмигнул. — Мне почти стыдно, что я тебя дразнил.
Она вырвала руки и отскочила.
— Ты смеешься надо мной!
Стриж потянулся, перекатился на спину, закинув руки за голову, и огладил ее с ног до головы взглядом — тонкая, гибкая, упрямая, брызгается искрами, чудо как хороша! Как такую не дразнить?
— Ну, смеюсь. Ты так прелестно злишься.
— Прелестно?! Ненормальный.
— Сама такая.
Он поймал губами ее смех: хватит разговоров, еще немножко тишины и покоя, прошу тебя, Светлая! Не думать, не возвращаться из грезы. Пожалуйста!
Светлая не услышала. Через несколько мгновений Лея снова вырвалась и попросила:
— Себастьяно… Тано… останься со мной.
Такое сладкое слово — останься. Два дня назад он бы отдал за него все. Пока было, что отдавать.
Насмешливо дохнула льдом Бездна: ты был готов умереть, но готов ли жить?
Стриж не хотел отвечать на этот вопрос. Остаться, зная, что в любой миг Хисс может потребовать ее душу, а гильдия — ее смерти? Или отказаться от мечты, когда она уже в руках, податливая и до головокружения прекрасная? Будь проклято все! Что стоило Герашану свернуть ему шею там, в таверне!
Стриж заставил себя успокоиться и начать думать здраво. О том, как теперь выбираться. Шис. Сказать — не люблю? Не поверит. Сказать правду? Толку от той правды. Придется снова сбежать. Будь проклят этот выбор!