Молчание затягивалось, сгущалось — и, кажется, темнело не только за окном. Оба были слишком упрямы, чтобы начать разговор, и слишком горды, чтобы отвести взгляд. Даже выпестованное под присмотром Мастера спокойствие трескалось под тяжестью этого молчания, хотелось одновременно сбежать и вцепиться Дюбрайну в глотку: никто не смеет обижать Лею! Но спина Шуалейды оставалась такой же прямой, улыбка — непринужденной, а тонкие пальцы без единого перстня — мягкими и неподвижными. Королевское, шис дери, самообладание!
— Не пора ли вашему высочеству представить мне этого очаровательного юношу? — мягко и насмешливо осведомился Дюбрайн. — Или для него постель не повод для знакомства?
Стриж выдохнул — Тень отступила, а на шпильки плевать. Лея пожала плечами.
— Здесь написано имя. Его зовут Себастьяно.
— А дальше?
— Себастьяно бие Морелле, ваша светлость, — ответил вместо нее Стриж, так же мягко и вкрадчиво. — Мастер Стриж.
Он слегка склонил голову, продолжая глядеть Дюбрайну в глаза и не упуская Шу из внимания. Ее высочество снова сделала вид, что так и надо — хотя наверняка прекрасно знала, кто носит имя Стриж, гильдия не скрывает от Магбезопасности имен своих мастеров.
— Забавно. — Дюбрайн склонил голову набок. — Светлый шер, клятва верности… Ты думаешь, этого достаточно?
— Да, — ответила Лея.
— А я думаю, что нет, — отрезал он.
Шуалейда, до того неподвижная, обернулась к Стрижу — и ему нестерпимо захотелось провалиться в Ургаш. Немедленно.
— Шу, я вижу, что ты любишь мальчика и доверяешь ему. — Голос Дюбрайна дрогнул, хотя лицо осталось невозмутимым. — Но ты хоть понимаешь, что он только чудом не убил тебя?
Как бы Стрижу ни хотелось возразить, но возразить было нечего. Хисс едва не забрал ее душу его руками, несмотря на то, что заказа на ее смерть не было. Что Хиссу до каких-то заказов, когда ему приходит охота поиграть.
— Одержимый убийца, — одними губами шепнул Стриж, напоминая ей: он именно о гильдии и говорил.
— Мастер Стриж… — так же тихо шепнула она, не слыша ни его слов, ни слов Дюбрайна, и вглядываясь куда-то в самую глубину Стрижа. — Ласточка. Правильно было, говоришь? — она вдруг ожила, рассмеялась, взяла Стрижа за руку и обернулась к Дюбрайну. — Ладно. Выкладывай, великий интриган, что ты задумал и зачем принес эти бумажки.
Тот покачал головой, улыбнулся — странно, но почему-то очень хотелось поверить теплу этой улыбки — и снова сунул бумаги Шуалейде.
— Посмотри на печать крови.
Она послушно взяла — одной рукой, не выпуская ладони Стрижа — и вгляделась в сложный, радужно мерцающий символ, связывающий документ с единственным человеком. Печать, которую нельзя подделать и нельзя обмануть: если капнуть на нее кровью того, на кого печать настроена, она засветится, если чужой — почернеет. Стриж тоже вгляделся в документ, слишком похожий на настоящий. Догадка мелькнула — в книге заказа было написано «продан», а не «доставлен в нужное место», но не может же быть такого! Гильдия не продает своих мастеров.