В день отъезда, прощаясь с Паллон, Ян Гуй гладил ее руку:
— Пасибо… мама… люблю…
Солнце все больше и больше пригревало, на полях уже почти не оставалось снега. На окраинах Харбина блестели лужи, грязь чавкала под ногами.
В один из воскресных вечеров Паллон ощутила покалывание в боку. Градусник показал тридцать девять. Исследование мокроты обнаружило чумные палочки.
Бутовский похолодел, узнав об этом.
— Это ошибка!..
— Не веришь? — словно угадав его мысли, спросила Паллон.
— Не верю!
— А палочки?
— Но ведь могут быть ошибки в анализах…
Через три дня температура спала. Бутовский воспрянул духом и помчался к Заболотному.
— При чуме ведь так не бывает, профессор?
Этот случай выздоровления после того, как были найдены чумные палочки в мокроте, так и остался неразгаданным. Однако отрицать в данном случае окончательно чуму даже сам Заболотный не решился.
Приезжало пополнение из Томска, Киева, Одессы…
Среди новичков Заболотный обратил внимание на студента Льва Васильевича Громашевского.
На участке, где работал Громашевский, санитары — русские и китайцы — весьма педантично выполняли указания Заболотного. Обнаруженные на обсервационном пункте больные сразу же препровождались в больницу или в особый так называемый изоляционный барак. Тут же проводилась полная санитарная обработка одежды — после тщательной дезинфекции в специальной камере ее отправляли в стирку.
Громашевский с радостным волнением беседовал с Заболотным. Он знал, что профессор, как ученый с большим именем, занимал соответствующее положение в петербургском «высшем обществе», но относился к этому «обществу» с глубочайшим презрением. Громашевский уважал Заболотного, верил ему и рассказал все о себе.
Громашевский принимал активное участие в революционном движении. В 1908 году, будучи студентом медицинского факультета Новороссийского императорского университета, он был арестован при выполнении задания РСДРП, а затем выслан из Одессы в административном порядке. По истечении срока ссылки он продолжал занятия в университете вплоть до 1910 года, когда был арестован вновь.
После освобождения Громашевский по заданию партии выехал в Петербург. Там его арестовали в третий раз и приговорили к ссылке на три года в Архангельскую губернию.
— Ну, а я попросился сюда! — заключил он свой рассказ. — Горжусь, что работаю под вашим руководством. Правда, эпидемия резко пошла на убыль, но…
Заболотный рассмеялся:
— Сожалеете, что приехали поздно? Не отчаивайтесь, хлипче, на вас еще хватит этой хворобы!
Довольные друг другом, они расстались только поздней ночью.