Он заканчивает чтение и обращается к нашим товарищам. Мы отчетливо представляем себе, как они стоят перед ним под направленными на них ружейными дулами, спокойно и пристально глядя на него. Все они отстаивали правоту своего дела. Судья зачитывает приговор по обвинению «в мятеже, усугубленном убийствами, грабежом, поджогами и похищением людей»:
Федерико Маклан — смертная казнь.
Рамон Эспириту — смертная казнь.
Онофре Манхила — смертная казнь.
Магно Буэно — смертная казнь.
Сезон Бунгай — смертная казнь.
Илюминада Калонхе — смертная казнь.
Хосе Лава — пожизненное заключение.
Анхель Бакинг — пожизненное заключение.
Симеон Родригес — пожизненное заключение.
Федерико Баутиста — пожизненное заключение.
Монотонно, уныло бубнит голос судьи, читающего приговор, по которому пятнадцать других осуждаются к пожизненному заключению, к семнадцати годам, к десяти годам заключения. Шесть из осужденных — женщины, из них одна — двенадцатилетняя девочка Нати Крус, связная, должна содержаться в «исправительном» доме, пока ей не исполнится восемнадцать лег, после чего она будет вновь осуждена, уже как взрослая.
Филиппинцы, приговоренные к тюремному заключению или к смертной казни за то, что боролись за свободу!
Голос смолкает, и мы выключаем радио. Я выхожу из барака и глубоко вдыхаю воздух. Вокруг меня простирается залитый солнцем вольный лес.
Процесс наших манильских товарищей (названный прессой «процессом Политбюро») — типичный пример империалистического правосудия.
Мы — сторонники законности, вещают империалисты и их марионетки. Существует закон. А закон говорит, что всякий, имеющий повод для недовольства, должен обратиться с жалобой в суд, судья разрешит эту жалобу в соответствии с законом. Конечно, судья был назначен на свой пост по рекомендации помещика, но разве это противозаконно? Всякий, кто занимается самоуправством, поступает противозаконно и должен нести за это ответственность по закону. «Хуки» не соблюдают законов, а поэтому наказываются по закону смертной казнью или длительным тюремным заключением.
В филиппинском уголовном кодексе нет закона, предусматривающего такое преступление, как «мятеж, усугубленный убийствами, грабежом, поджогами и похищением людей». Однако армия считает это законным, помещики считают это законным, империалисты считают это законным, а юристы и судьи, готовые счесть это законным, всегда найдутся. Поэтому людей приговаривают на этом «законном» основании к смертной казни.
Когда войска, жандармерия или гражданская гвардия налетают на «баррио», стреляют из пулеметов по скоплениям людей, не имея на это никаких полномочии и хи законных оснований, это делается, видите ли, для защиты законности и порядка и является поэтому законным. Но когда в ходе гражданской войны «хуки» убивают солдат в бою или убивают осведомителя, который подвергает опасности жизнь многих, то это считается уже убийством и признается противозаконным.