Я страшусь мысли окунуться в это открытое со всех сторон пространство. Обливаясь потом, хватаюсь за ствол и стебли, мечтаю вновь оказаться под прикрытием леса. Я находился в лесу так долго, что стал похож на дикаря, вышедшего на край царства дикой природы, очарованного видом городов и в то же время испытывающего страх перед ними.
День клонится к закату. На кокосовые рощи ложатся тени. Отдается приказ собираться в путь. С облегчением, но с пересохшим от сознания опасности горлом, встаем и разминаем затекшие ноги. Тропа ведет вниз, в сторону от дороги. С наступлением сумерек мы выходим из леса на открытую местность.
Настал час, когда солнце заходит, светло-зеленый небосвод постепенно затягивается синевой. Округлые холмы на фоне этого неба становятся темно-зелеными, а кусты и деревья вдоль полей принимают темно-оливковый оттенок и кажутся бархатистыми. Воздух прозрачен: ступаем осторожно и в полном безмолвии вдоль поросшей кустарниками полосы, словно опасаясь, что какой-нибудь звук нарушит всю эту тишину, как звон разбиваемого вдребезги тонкого стекла.
Мы пересекаем заросли травы, стараясь слиться с каждым кустиком. Наш авангард бежит впереди по перекрещивающимся гатям рисовых полей, согнувшись под тяжестью поклажи и взятого наизготовку оружия. Он исчезает в сумерках. Впереди дорога и, может быть, враг.
Дэвидсон, поглядывая на часы, дает нам знак следовать за ним. Стараюсь быть рядом с Селией. Пытаемся идти быстрее по гатям, но они узки и скользки, и одна нога все время оступается в грязь. Наша цепь нетерпеливо сбивается в кучу, и вот все мы уже находимся в воде, отчаянно рвемся вперед и барахтаемся в засасывающей нас грязи, доходящей до пояса.
Багрово-красные лучи заходящего солнца окрашивают воду в кровавый цвет, словно это наша кровь. Но вдруг лучи гаснут. В темноте оказываемся в бескрайней грязи и воде. Мы задыхаемся, ноги онемели от усталости; ступаем, пошатываясь, с трудом переводя дыхание.
Спотыкаюсь, падаю на какой-то вал, взбираюсь на — него; это твердый грунт. Селия карабкается рядом со мной. Я не вижу ее, но чувствую, что это она.
Впереди мелькают фигуры людей, темные тени на фоне ночного мрака. Хриплый шепот: «Билие, Билие!» («Быстрее, быстрее!»). Я иду теперь по твердой поверхности и удивлен, что очутился здесь. В обоих направлениях тянется тусклая серая полоса. Это дорога. Чья-то рука грубо хватает меня за рукав и подталкивает вперед. «Билие! Билие!». Я делаю еще два шага по твердой поверхности, а затем мои ноги оказываются вновь на рыхлой земле, и я бегу во мраке ночи, подальше от дороги.