о торговле, который привел к восстановлению колониализма на Филиппинах. Лишая страну возможности создать современную промышленность и приобщиться к цивилизации, закон закрепляет прежние порядки, оставляя Филиппины на положении аграрной страны, производящей сырье для американской промышленности и приобретающей в обмен такие товары американского производства, которые легко можно было бы вырабатывать самим.
Но это были еще только цветочки, напоминает Бакал. Империалисты и их марионетки не могли смириться с тем, что массы в Центральном Лусоне создали свою организацию. Демократический альянс был попыткой подорвать господство партий, находящихся под контролем помещиков и империалистов, и предоставить народу право подлинного голоса. Такая демократия на Филиппинах не могла понравиться империалистам. Там, где существует организованное национально-освободительное движение, колониализм обречен на гибель. Вот почему они принялись подрывать народные организации, прибегая к террору и убийствам. Однако филиппинцы оказали сопротивление. Они перестроили бывшие партизанские отряды и стали бороться с жандармами и гражданскими охранными отрядами помещиков. Рохас заявил, что он разгромит «хуков» за шестьдесят дней, но что произошло на самом деле? С тех пор прошло уже около четырех лет, а вооруженные силы народа — ХМБ достаточно сильны, чтобы быть угрозой для самой государственной власти марионеток.
Перед ХМБ, говорит в заключение Бакал, стоит историческая задача завершить антиколониальную революцию на Филиппинах, начало которой было положено более пятидесяти лет назад восстанием против Испании, подавленным силой американского оружия в 1902 году.
Все, стоя, аплодируют Бакалу, который, не торопясь возвращается на свое место и садится, невозмутимо попыхивая трубкой.
На этом программа вечера кончается, и мы все, продолжая стоять, поем «Интернационал». Здание клуба сотрясается от множества голосов. Вздымаются вверх сжатые кулаки, они заполняют собою все пространство под низкой кровлей. Нагибаясь под нависшей бахромой из листьев «анахау», мы пробираемся обратно к нашему бараку, а в ушах у нас продолжают звучать голоса поющих.
Фонарь гаснет, в лесу вновь воцаряются мрак и тишина, и лишь наши сердца продолжают гореть ярким, неугасимым огнем.