– Переверни меня на бок, – затребовала Мери, когда она появилась на пороге.
Таня наклонилась.
– Хватайтесь за мою шею.
Мери вцепилась в нее хоть и тощими на вид, но на удивление сильными руками, повисла на Тане, обдавая зловонным запахом нездорового тела, драматически кряхтя и ругаясь:
– Ай, мне больно! Осторожнее. Что ты такая неуклюжая?
Очевидно, теперь, когда Таня не была больше редкой гостьей, Мери не считала необходимым сдерживаться.
Кое-как перевалив старуху на бок, Таня, отдышавшись, спросила:
– Так хорошо? Вам нужно еще что-нибудь?
Та пожевала пергаментными губами и объявила:
– Нет, так мне неудобно. Переверни обратно на спину. И подушку подложи.
Таня безропотно выполнила указания старухи. Когда та наконец осталась довольна и отпустила ее, Таня прошла на кухню, оглядела холодильник и шкафчики. Кухня тоже оказалась страшно запущена, в ссыпанных в банки крупах завелись жучки, кафель над плитой потемнел от копоти. Никаких продуктов, из которых можно было бы что-то приготовить, отыскать Тане не удалось. А значит, нужно было идти в магазин.
Пока Таня собиралась, из своей комнаты, зевая, появилась дочь Отара Нателла. До сих пор Таня видела ее только однажды – когда в очередной раз по просьбе Отара приходила поболтать с его матерью. Запахнув шелковый халат на пышной груди, она смерила Таню взглядом и сказала:
– Таня, да? Мне постельное белье надо поменять, там, в комнате.
– Ну так сними грязное и отнеси в машинку, – не выдержала Таня.
– Я вообще-то в институт опаздываю, – надменно произнесла Нателла. – Мне некогда.
– Ну а я тебе не прислуга.
Обыкновенно кроткая и терпеливая Таня поняла, что вот-вот сорвется.
– А кто? – фыркнула Нателла. – Мачеха, что ли? Угу, раскатала губу, как же. Тебя папа для того в дом и взял, чтобы ты тут прибиралась и готовила. А будешь выступать, в два счета поедешь обратно в Россию. Ты здесь никто, ясно тебе? Пустое место!
Взмахнув шелковым подолом, она удалилась обратно в свою комнату.
К концу дня Таня поняла, что не уставала так, даже когда работала в сауне у Жженого «одной прислугой за все». Костяшки пальцев были стерты до крови после того, как она попыталась отмыть кухню. В голове постоянно звенели выкрики Мери, требовавшей то переложить ее поудобнее, то почитать, то принести чаю. Волосы и одежда ее, казалось, намертво пропитались запахами блюд, которые она полдня готовила, стараясь угодить вкусам всех членов своей новой семьи. Только можно ли было назвать ее семьей? Таня все отчетливее понимала, что никакого тепла, защиты, поддержки ждать от новых родственников не приходилось. Даже на дружеское отношение нельзя было рассчитывать. Нателла, бросив Тане, что ее взяли сюда бесплатной прислугой, даже приукрасила ситуацию, на самом деле она была тут рабыней.