— Наше божество — это тот, кто достиг вершины доступного для обыкновенного человека. Божество не имеет ничего общего с миром людей и не вмешивается в их дела, не отвечает на молитвы, не реагирует на почести и поклонение. Ему безразлично, поклоняются ему или нет. Мы считаем, что каждый человек пожинает плоды своих дел. Добро порождает добро, зло порождает зло. В этом процессе никакие божественные силы не участвуют. Но вера должна объединять людей. Совместные обряды и молитвы сплачивают верующих. Простые люди не имеют ни времени, ни способностей для овладения метафизическими и философскими основами учения. Им не чужды мирские желания, честолюбие, страх, сомнения и другие слабости. Они мечтают о легких и простых путях освобождения души. Обряды джайнов для этого и существуют. А для более интеллектуальных и духовно развитых верующих молитвы и обряды не имеют такого значения. Духовную пищу они получают посредством медитации и концентрации воли, что достигается путем строжайшей самодисциплины. Ориентируясь на большинство, джайнизм рекомендует соблюдать посты, участвовать в религиозных фестивалях, выполнять обряды. Все религии грешат этим, и наша, увы, не исключение. Но джайны никогда не обращаются в молитве к изображению святого. Мы не признаем идолопоклонства. Изображение, из чего бы оно ни было сделано, остается лишь творением рук ремесленника. Мы поклоняемся самому святому. В нем видим идеал, пример для подражания. Молясь, джайны ничего для себя не просят, они лишь превозносят великого человека, доказывают преданность и восхищение.
Неожиданно тишину в храме нарушили паломники, которые спешили добраться до платформы по ступеням. Они не обращали внимания ни на ступы, ни на Ришабху. Причиной ажиотажа стал аскет-дигамбар. Он неторопливо брел вдоль ступ. Потом мы еще долго гадали, как этот человек оказался на платформе и как мы умудрились пропустить момент его появления, хотя и сидели на скамейке, откуда просматривался храм и подходы к нему. «Одетый в небо» в одной руке держал пышную метелку, а в другой медный кувшин.
Аскет был довольно молод, не старше тридцати лет. Почему-то под влиянием рассказов Аджаны о старом отце и поучительных древних историй Джайпурии сложился стереотип, что аскетами становятся пожилые люди, имеющие большой жизненный опыт «в миру». Нам хотелось спросить, что думает по этому поводу Джайпурия, но его уже не было рядом. Он, как и другие, спешил навстречу аскету. Паломники снимали прах со святых ног, замирали в приветственном жесте — «намаете». Казалось, аскет не замечает подобострастия паломников. Иногда он взмахивал метелкой, и нельзя было точно понять, то ли он отмахивался от докучливых знаков внимания, то ли, словно священник, размахивающий крестом, благословлял их. Лицо святого было бесстрастным. Он даже не щурил глаза от лучей яркого солнца. Вот он остановился у лестницы, как нам показалось, оценивая производимый эффект.