- Поверьте, - тоже тихо продолжал Скворцов-Шанявский. - Почему я не встретил вас лет тридцать назад!
- Меня просто-напросто еще не было! - улыбнулась Лена, которой хотелось, чтобы он говорил и говорил, глядя на нее завороженными глазами.
У нее кружилась голова. Оттого, что такой человек (профессор! Из Москвы!) дарит ей свое внимание и влюбленность.
- Милая, чудная! - ласкал ее взглядом Валерий Платонович. - Вы - мой последний взлет! Что я могу для вас сделать? Что? Просите, что угодно!
- Ничего мне не надо! - смеялась Лена. - Ни-че-го-шень-ки!
- У меня сердце разрывается, что вы страдаете из-за тех безделушек, которые у вас украли! Боже мой, да вы... да вы... - он замолчал, не находя слов.
- Шут с ними! - отмахнулась Ярцева. - Я больше переживаю из-за того, что папа с мамой узнают! Это для них такой удар!
Музыка кончилась.
- Насколько я понял, это был гарнитур? - спросил профессор.
- Да, - кивнула Лена. - Остался только перстень.
- Можете показать?
- Пожалуйста.
Она пошла в спальню, профессор - за ней. Лена достала из трельяжа футляр с монограммой.
Скворцов-Шанявский долго рассматривал кольцо, вертел им так и этак.
- Изумительно! - наконец выговорил он. - Изумительно! Старинную работу сразу видно. Леночка, у меня в Москве есть ювелир. Мастер высочайшего класса! Художник! Скопирует любую вещь! Вы смогли бы подробно нарисовать пропавшие вещи?
- Конечно! - загорелась Ярцева. - Я вообще неплохо рисую. Но зачем рисовать? - Лена достала альбом с фотографиями и нашла снимок, где она снялась в бабушкиных драгоценностях. - Вот...
- Прекрасно! - обрадовался профессор. - Можно, я заберу фото? Приезжайте ко мне в гости, я сведу вас с тем ювелиром.
- Фотографию можете взять, - кивнула она и вдруг спохватилась: - А где я возьму золото, камни?
- Это уж моя забота, - сказал Скворцов-Шанявский, беря ее руку и прижимая к груди.
Из комнаты доносилась музыка. Еще более страстная, чем предыдущая.
- Я не могу принять ваше предложение, - не отнимая руки, сказала Лена.
- Почему же?
- Не могу... Неудобно...
- Это будет счастьем для меня. - Валерий Платонович стал целовать ее руку, поднимаясь все выше, выше, к локтю, плечу, потом надолго приник губами к ее родинке возле уха, где пульсировала, билась жилка.
Как в тумане, слушала Лена его слова, нежные, страстные... В ней бушевал страх вперемежку с желанием, отчего было так жутко и сладостно, что кружилась голова и мир стал терять реальные границы и очертания.
Руки Валерия Платоновича гладили ее грудь, шею. Она почти не помнила, как был снят халат, рубашка. Профессор целовал обнаженное тело и тоже, казалось, терял рассудок...