Из Магуэ наш путь лежал дальше на юг. Мы сели на самолет и, сделав в Рангуне короткую остановку, взяли курс на Моулмейн. Ранним утром пролетели вдоль морского побережья. Было время отлива: внизу перед разорванным фронтом буйной тропической растительности обнажилась широкая полоса желто-бурой грязи. Вскоре показался Моулмейн — живописнейший город страны. Я невольно вспомнил наши причерноморские города Батуми и Одессу — Моулмейн сильно походил на них. Бездонное синее небо и яркое солнце над головой, а из темно-изумрудных волн вырастают аккуратные белые домики, которые словно плывут под надутыми парусами-листьями кокосовых пальм и бананов, выстроившихся на набережной.
Моулмейн расположен на Салуине — второй крупной реке Бирмы, у впадения ее в залив Мартабан. Его удобным местоположением воспользовались в свое время португальские колонизаторы. В 1827 году Моулмейн попал в руки англичан, которые учредили там первые на территории Бирмы колониальные органы власти. Во время второй мировой войны он стал первой жертвой японских агрессоров. А теперь здесь выстраиваются пароходы, пришедшие со всех концов земли за бирманским рисом и тиком. Моулмейн — типичный южный морской порт, яркий, шумный, с разноликим людом. В последнее время по грузообороту его перегнал Бассейн, так как наносы Салуина образовали в гавани отмели, препятствующие заходу в него крупных судов.
В городе много рисоочистительных заводов и лесопильных предприятий, развита тонкая резьба по дереву и слоновой кости, искусные ремесленники делают прекрасную тиковую мебель и дамские зонтики. Если Мандалай знаменит шелковыми тканями, то Моулмейн славен хлопчатобумажными лонджи, покрывалами, скатертями, полотнами, выкрашенными натуральными нелиняющими красками. В окрестных деревнях тысячи ручных станков работают от зари и до зари. Там занимаются ткачеством из поколения в поколение, в каждой семье замечательные мастера — ткачи и художники. Они сами придумывают рисунок, сами ткут его на ручном станке, сами варят натуральную краску. И почти в каждой семье свои секреты ремесла.
Невысокие горы, защищающие Моулмейн с востока и цепью протянувшиеся дальше вдоль Салуина, усеяны пагодами. Многие из них соединены между собой крытыми галереями. Зеленые от плесени, покрытые пылью веков, ведут они от одной пагоды к другой, пока не выведут на просторную ровную площадку пагоды Чактанлан. Невольно жмуришь глаза — прямо в центре площади высится огромное, в десять метров высотой, изваяние сидящего Будды. Оно покрыто золотыми пластинками и драгоценными камнями, искрится и сверкает в лучах солнца.