- Все в порядке. Возможно, я увижу его позже, когда он вернется.
- Боюсь, сегодня вечером он не приедет.
Джордан удивленно посмотрела на домработницу:
- Он останется в офисе на ночь?
- У него есть квартира над офисом, - сообщила Роза. - Он часто там останавливается. Сеньор Де Ла Вега очень много работает, - добавила она, и Джордан не могла сказать по тону Розы, восхищалась ли она трудовым рвением своего работодателя или нет.
Джордан снова посмотрела на стол. Несмотря на прекрасный фарфор и сверкающий хрусталь, блестящие столовые приборы и красивую вазу с малиновыми каллами, перспектива ужинать в одиночестве во главе огромного стола ей не нравилась.
- Роза, ничего, если я поем на террасе?
Там хотя бы были птицы и сверчки для компании. И она могла смотреть на море и наблюдать, как солнце опускается за горизонт.
Экономка улыбнулась:
- Конечно.
* * *
Час спустя Джордан сидела на террасе в сгущающихся сумерках с бокалом белого вина, наблюдая, как в небе пышные оттенки оранжевого сменяются фиолетовыми. Она слышала смех и обрывки разговоров, доносящиеся откуда-то из сада. Женский голос принадлежал Розе; мужские голоса, без сомнения, - Альфонсо и Делмару.
Она представляла себе трио, наслаждающееся трапезой на свежем воздухе, и их веселые голоса обостряли чувство одиночества, охватившее ее в последний час.
Она сделала глоток вина. Ксавье намеренно оставил ее в одиночестве, заставил скучать?
Теперь его предложение гостеприимства не кажется таким уж щедрым.
Но почему? Он как-то проверяет ее? Он оставил ее здесь, чтобы посмотреть, что она сделает? Что, он думал, она сделает? Украдет столовое серебро?
В тихом воздухе раздавались раскаты смеха, и Джордан выпила еще глоток вина.
Она помнила это ощущение пустоты в груди. Это тотальное одиночество. И она не позволит этому ощущению заставить ее страдать. Она не жалела себя. Жалость к себе была пустой тратой времени. Джордан узнала об этом в детстве, после отъезда матери, когда поняла, что плач под одеялом не вернет мать назад. Она вытерла глаза, встала с постели и сосредоточилась на родителе, который у нее все еще был. Джордан стала незаменимой для своего отца. Ведь если она будет нужна папе, он не уйдет. Не оставит ее, как оставила мама.
Джордан откинула детские воспоминания. Размышление о прошлом было просто еще одной формой жалости к себе. Лучшим лекарством от грусти было действие, и с этой мыслью она встала, взяла бокал и отправилась на поиски хоть каких-то развлечений.