Ее пребывание на острове чревато всевозможными опасностями, которых ему надо избегать. Он сглупил, думая, что может уступать своим и ее желаниям и не беспокоиться о последствиях.
— Я чувствую себя абсолютной дурой, — сказала она срывающимся голосом. — Я рада, что ты не требуешь извинений, но от этого я не стану меньше стыдиться. — Она тяжело вздохнула.
От избытка эмоций у Люка заныло в груди. Касси и прежде подкупала его своей откровенностью — даже когда он хотел в ней сомневаться. Но, вероятно, пора использовать ее откровенность в своих интересах и наконец получить ответы на вопросы, которые мучили его.
— Откуда взялась твоя фобия? — спросил Люк.
Касси взглянула на него и округлила глаза:
— Это не фобия. Мне просто не нравится темнота. Я живу в Лондоне и не привыкла к темноте.
Это было то же самое оправдание, которое она дала ему прошлой ночью.
Люк мог оставить все как есть и притвориться, что поверил в ее ложь. Но память о том, как испуганная Касси рухнула в его объятия, была еще слишком свежа. Ему не нравилось видеть ее такой уязвимой и испуганной, потому что это напоминало демонов из его собственного детства.
— Кассандра, у тебя была истерика, — сказал он. — Даже очень сильные люди не могут контролировать иррациональный страх, если это результат травмы. Я знаю, что говорю. — Он резко поджал губы и запустил пальцы в волосы. Он едва не поделился с ней своим секретом.
К счастью, она была погружена в собственные страдания и не заметила его промаха.
— Если это не фобия, я не знаю, что это, — подытожил он.
Она долго сидела, опустив голову, и наконец кивнула.
— Наверное, ты прав, — произнесла она так тихо, что он едва ее услышал. — Я всегда думала, что сумею с этим справиться. Унизительно знать, что я не справилась.
Это было честное и прямое заявление, признание в слабости и сомнениях. Сердце Люка сжалось, к его горлу подступил ком.
Он сглотнул. И приказал себе успокоиться.
— Ты знаешь, чем это вызвано? — осторожно спросил он, уже не понимая, правильно ли поступает, расспрашивая ее.
Она снова кивнула, затем встретилась с ним взглядом. Ее ясные глаза карамельного оттенка были открытыми и искренними, а выражение ее лица — откровенным и беззащитным. Сердце Люка забилось чаще.
— В ту ночь, когда умерла моя мать… — Она сглотнула. — Я соврала, когда сказала, что не помню ее. Хотя я помню немногое. Мне было всего четыре года. Она долго болела. Моя няня водила меня к ней. Я любила лежать на кровати рядом с ней, просто слушая ее голос. Мне было так спокойно. Я так ее любила. Но когда ей стало хуже, ее запах изменился и она больше не могла говорить. Я ненавидела этот запах лекарств и болезни, и еще один приторно-сладкий запах… Много лет спустя я узнала, что это был морфий. В ту ночь, когда она умерла… В ее комнате было очень темно и страшно. Я не хотела с ней сидеть. Она больше не была моей мамой.