— А-а-а-а-а!!! — завопил Коля во весь голос. Бабушка, родная, бабушка не спасает его, а забавляется с кактусами!
— Ты чего это разорался? Или больно тебе? — спокойно спросила она у Коли.— А мне и Толе совершенно не болит, мы с Толей не ели кактусов.
И ещё немного (нарочно!) посидела бабушка, потом вытерла ладонью щёки у Коли, потеребила ему макушку: «Эх, ты! Кактусоед…» Быстренько ушла в комнату, к своему чемодану. Принесла оттуда комок ваты, эфир в бутылочке, ланцет и пинцет, лупу.
— Сейчас будем делать операцию…
Коля завизжал и хотел удрать из кухни. Но Толя быстренько — грох! — закрыл дверь и подпёр её плечами.
— Бабушка, быстрее! Я держу!
— А чего нам спешить? Нам ведь не болит.
— А-а-а!!! — вертелся Коля по кухне, зажимая себе ладонями рот.— Ные хыо-чоу ыопер… ыопера…
— Дурачок, я пошутила,— посерьёзнела сразу бабушка.— Вынем занозу — и всё. Разве ты до этого никогда ничего не занозил? У меня у маленькой вечно все руки и ноги были в занозах, а коленки сбиты.
Бабушка протёрла свои пальцы и кончики пинцета ваткой с эфиром. По всей кухне разнёсся неприятный запах.
— Ну — давай…
Коля подошёл, трясясь всем телом, боязливо отнял ладони ото рта. Но как только бабушка поднесла пинцетом комок ваты, чтобы подсушить язык, посмотреть, что там делается, Коля снова завопил.
— Высунь язык. Побольше! Вот так… — бабушка цапнула левой рукой за кончик языка, а правой пинцетом — р-раз! — вырвала иголку-колючку.— Вот, полюбуйтесь трофеем,— показала она занозу сантиметра два длиной, стряхнула на стол.— Два! — поймала ещё обломок — не менее сантиметра.— Пошевели языком — не слышно больше?
Коля поболтал языком: «Нету!»
— Я обрезал иголки ножницами… Все, кажется, обрезал, а они… — всхлипнул он последний раз, успокаиваясь.
— Сам себя наказал. Надо ещё ранки чем-нибудь прижечь. Выбирай — йод, эфир, одеколон?
— Ничем не хочу! — Коля снова рванул к двери. Но Толя на страже стоял бдительно: замахал, как боксёр, руками, отражая атаку.
— Одеколоном лучше! Соглашайся! — подсказал он.— Вкусно будет изо рта пахнуть.
Коля согласился.
Толя отпустил дверь и выбежал из кухни. В серванте нашёл папин пульверизатор. Папа, когда побреется, шипит себе на щёки, на подбородок одеколоном, жмурится и крякает от удовольствия.
Коля тоже зажмурился изо всех сил, высунул язык. Ш-ш-ш-ш-ш! Ш-ш-ш-ш-ш! — обеими руками даванул Толя резиновую грушу, и Коле в рот полетело облако брызг.
— А-а-а-а! — зажал тот руками рот, побежал, пританцовывая, в спальню.
Толя не мог больше удержаться, захохотал. Достаётся бедному Коле за жадность!