Никогда ещё Ясмин не испытывала такого отвращения к себе… Не проходил привкус унижения и ужасной неправильности. Только наоборот — спала пелена тумана, до этого спасающая от осознания. В этот раз Вальдер ничего не делал, чтобы она впала в забытье после близости, будто нарочно хотел ей показать всю порочность ее натуры.
Да, она поддавалась ему. Против своей воли или нет — уже неважно. Это было.
Ясмин лежала без движения и смотрела на пряди своих волос на простыне. На согнутые пальцы и следы от ногтей внутри ладоней. Чувствовала горящие покусанные губы. Ей никогда не отмыться от того, что произошло этой ночью.
Но как же дико захотелось вычеркнуть это воспоминание из своей жизни. Стереть, смыть как грязь с кожи. Она осторожно двинулась — Вальдер не шевельнулся. Спит. Ясмин попробовала выпутаться из-под его тяжелой руки, чтобы проверить степень своей свободы. Мужская ладонь безвольно скользнула по талии, но в последний момент дрогнула.
Ясмин опустилась обратно и затаилась. Взгляд скользил по тонущей в темноте комнате. Неяркий свет луны едва заметно пробивался сквозь плотные шторы и ставни, в воздухе едва заметно тянулся прохладный поток с остывшего ночного двора. Ясмин бездумно водила глазами по комнате, пока вдруг не наткнулась на тусклый блеск. На столике рядом с кроватью оставалась тарелка с ножом и вилкой — в этот вечер она снова ужинала одна.
И Ясмин поняла, что может это сделать. Что нет ничего проще. Один удар — и она вернёт себе свободу и саму себя. Вспомнились худшие сцены: то свадебное платье, унижение в кабинете и снова вечные издевки. Мысленно досчитав до десяти, Ясмин одним движением вывернулась из-под чужой руки, дотянулась до края стола, схватив нож, и тут же вернулась обратно. Затаила дыхание. Тишина. Вальдер остался лежать неподвижно: он явно ушёл в глубокий сон.
Пересохли губы. Бешено забилось сердце: так громко, что, казалось, сейчас своим стуком о рёбра оно разбудит чужака. Ясмин стиснула рукоять ножа. Покрутила его, выбирая, какой стороной бить. В голове не осталось ни одной мысли, только глухо пульсировало одно: избавиться от этого. Как угодно. Избавиться. И все равно, что дальше. И все равно, что отец написал то письмо и выбрал Вальдера ей в мужья, все равно, что обряд был проведен по всем законам. Она ненавидит его!
Бесшумно приподнявшись на колени, Ясмин повернулась к спящему и примерилась в область шеи — туда, где едва заметно билась венка… Задрожали руки, а в горле встал ком, но яркая вспышка воспоминаний об унизительной близости придала сил. Прикусив губу до крови — во рту стало солено — Ясмин замахнулась и ударила.