Она все время поворачивалась спиной ко мне. Взглянет – и повернется спиной. И чуть склонит голову, как будто бы нарочно показывая белую шею и выставляя все свои рельефы.
Я снова отметил в уме, что на ней те же самые потертые бархатные брюки и тот же свитер, что всегда.
На третий такой раз я стал ее немножко обнимать, пока только за плечи, и тихонько целовать в затылок, и почувствовал, что начинаю ее хотеть; так сказать, чисто физиологически, без малейшего сознательного желания; этот факт меня слегка озадачил: честное слово, я не планировал никакого секса!
Это было на кухне. Она сказала:
– Давай я лучше вымою посуду.
«Вот и хорошо, – подумал я. – Вот и не надо. Я люблю Киру, это раз. Спать с подругой жены – какая-то невероятная пошлятина, это два. Ну и наконец: если я ее отымею, она непременно тут же залетит и станет прижимать меня пузом к стенке. Я разведусь с Кирой, женюсь на Тане. Боже, сколько суеты и лишних драм! Охота была жениться на бедной девочке! Но при этом девочка вдобавок еще умная. Это придает ситуации дополнительную тяжесть».
– Давай, – сказал я и ушел в отцовский кабинет.
Я лег на диван, стал смотреть в потолок и тосковать по Кире, вызывать в своей памяти то ее ласковый взгляд, то ее злобные слова и гадкие поступки и то улыбался, то готов был перекусить себе ладонь или просто заплакать.
Закинув руку назад, я не глядя погасил лампу, стоявшую в изголовье дивана. Старинную бронзовую лампу с редкими хрустальными висюлями. В темноте мне лучше тосковалось. Я совсем забыл, что здесь Таня. Журчала вода далеко в кухне (у нас большая квартира была), постукивала посуда о сушилку, звуки шагов, кран открыли, кран закрыли, и я мечтал, что это наш с Кирой дом и что она там на кухне ставит чашки в сушилку и моет руки.
Я чуть не плакал, вспоминая, как мы с Кирой первый раз сошлись. Было какое-то собрание на факультете. Потом поехали ко мне выпивать – человек десять или более. У меня, как всегда, была пустая квартира. Напились. Я столкнулся с Кирой в коридоре, когда она выходила из ванной. Возможно, ей было слегка нехорошо. Может быть, ее только что вырвало. У нее было мокрое от умывания лицо. Я взял ее за руку и почему-то поцеловал – именно руку. Она вдруг обняла меня, и мы вкатились в пустую темную комнату. Было прекрасно. И почему-то страшновато: наверное, потому что внезапно.
Она толкнула меня на кровать; я тоже был пьян и упал навзничь. Она легла на меня, горячим ртом будто втянула мои губы, укусила за язык и потом сползла вниз и стала хватать меня поверх брюк. Я помог ей – расстегнул ширинку и вытащил. Я чувствовал не просто наслаждение, хотя и наслаждение тоже – но словно с неба на меня упавшую, внезапную, безграничную, восторженную и благодарную любовь к ней.