Сквозь ивовые прутья она увидела, как палач поправил факел и выдернул из очереди следующую жертву.
Через минуту на нее рухнуло чье-то дергающееся тело, вонючее, потное, брызжущее кровью, сочащееся мочой, а еще через несколько минут все заполнила вонь свежих нечистот.
Потом еще толчок. Потом эту корзину куда-то оттащили. Поставили на возвышение над ямой. Сквозь весь тошнотворный букет она почувствовала смертный запах свежеотрытой земли. Услышала, как палач крикнул кому-то, чтоб тот принес лопаты. Этот кто-то ушел шаркая. Корзина опрокинулась в яму – и Аннет оказалась сверху двух еще теплых мертвых тел. Палач подал ей руку, помог выбраться, пнул ногой – она отлетела в угол и спряталась там. Пришел хромой старик с двумя заступами; вместе с палачом они забросали яму сначала известью из стоявшего рядом ящика, а потом землей. Притоптали, поплясав сверху. Потом старик ушел, прихватив лопаты.
Палач подошел к ней, велел подняться. Дал длинный плащ с большим капюшоном. Сказал идти за ним следом в двадцати шагах.
Идти оказалось недолго. Не более часа, наверное. Уже совсем стемнело.
Открыв дверь и втолкнув ее в тесную прихожую, он спросил:
– Как звать?
– Аннет. То есть Анна, господин палач.
– Хо! – сказал он. – Моя тоже Анна. У нее лихорадка. Третий день. Померла, поди, пока я тут с вами надрывался. Бедняга. Бог да смилуется над ее душой. Короче, если померла, будешь вместо.
Не дождавшись ответа, ушел в дом. Аннет села на корточки. Ее била дрожь. Пусть ее накажет Бог, пусть ее ждут адские муки, но сейчас она желала смерти жене палача, потому что сильнее всего хотела жить сама.
Скрипнула дверь.
– Жива! – сказал он. – Жива, вот ведь черт. Не ожидал, честно. А ты беги отсюда. Где-нибудь спрячешься. Не обессудь. Давай, давай, – и он ногой стал подпинывать ее к двери.
Аннет упала ему в ноги.
– Господин палач, – шептала она, – о, господин палач, умоляю вас… Вы так добры ко мне, вы так великодушны, будьте моим ангелом…
Тот хмыкнул. Взял из угла какую-то рогожу, кинул на пол:
– Спи, черт с тобой…
Она схватила его руку, поцеловала.
– Да пошла ты! – сказал он, но голос его, кажется, дрогнул.
* * *
Она почувствовала его руку на своем плече и проснулась.
Ночь уже повернула к утру. Сквозь щель над дверью пробивался сизый рассвет. Она увидела каменную кладку стены и склонившееся над ней лицо палача. Аннет все поняла и покорно раскинула руки и ноги. Но палач сказал негромко:
– Все ж померла. Еще темно было. Я подождал, чтоб не ожила ненароком. Нет. Уже холодеет. Пошли, поможешь.
Вдвоем они оттащили жену палача в погреб.