Корделия намазывала маслом кусок хлеба, когда за спиной открылась дверь.
Она резко обернулась, словно ее дернули за невидимые нити, и увидела Луку, который стоял у двери, положив смуглую руку на дверную ручку.
Он выглядел потрясающе.
— Хорошо, — сказал он, подходя к ней и с удовлетворением глядя на ее тарелку. — Сегодня ты ешь лучше, чем прошлым вечером.
— О чем ты говоришь?
Корделия подошла к маленькому круглому столику возле эркерного окна, выходящего на виноградники. За ним открывался самый умиротворяющий пейзаж из когда-либо ею виденных. Она с новой силой осознала, почему всегда стремилась вырваться из узких рамок ее мирка, — хотела узнать все то, что таит огромный мир.
Она настороженно посмотрела на Луку, когда он сел напротив нее с тарелкой хлеба и сыра. Столик был маленький, и они едва не касались руками.
— Сильвиана доложила мне, как ее и просили.
— Теперь ты шпионишь за мной?
— Ты носишь моего ребенка. Поэтому все, что делаешь сейчас, важно для меня. Я… — Лука сделал паузу и посмотрел на Корделию.
Он знал, что должен действовать мягко, управлять ситуацией с ловкостью человека, маневрирующего на минном поле.
Она не была похожа ни на одну знакомую ему женщину. Деньги ее не интересовали, она отказалась от предложения руки и сердца, потому что речь не шла о любви.
Он поймал себя на мысли, что ему очень симпатично ее лицо без макияжа, свежее и естественное. Ее волосы были заплетены в косу, которую она перекинула через плечо. Блондинка выглядела еще более эффектно в стране, где большинство женщин были брюнетками.
Лука почувствовал, как его пульс ускорился, а в паху ощутимо напряглось.
Это стало напоминанием, что его либидо не было удовлетворено с тех пор, как он в последний раз был близок с этой женщиной.
А брак, подумал он, не такая уж плохая идея. И если любовь ему не требовалась, то секс казался весьма заманчивым. Но, напомнил он себе с разочарованием, ничего не произойдет, пока не будут произнесены клятвы. И все-таки хорошо держать ее на расстоянии вытянутой руки, пока все формальности не будут улажены.
— Я уже обо всем рассказал отцу.
Корделия испуганно посмотрела на него.
— Должно быть, он в отчаянии.
Готовность Луки пожертвовать всем ради нее внезапно заставила почувствовать себя неловко из-за своего упрямого отказа. Да и сердце хотело другого…
— Ты уже решила, когда расскажешь отцу?
Корделия с беспокойством подумала, не прозвучит ли простое «нет» слишком резко.
— Я собираюсь позвонить ему позже… — неопределенно сказала она.
— Но ты не уверена.
— Конечно, он должен все знать.