Я должен передать поклон господину Педро Гонсалесу от одного нашего общего знакомого в Париже. Гонсалес — владелец завода специальной аппаратуры. Свою продукцию он сбывает и на внутреннем рынке, и экспортирует в Западную Европу, страны Востока и Южную Америку. В его мастерской, в старом здании неподалеку от портового квартала, работает сорок рабочих в две смены, но он намерен купить земельный участок в предместье и построить современный завод по меньшей мере учетверенной производственной мощности.
Гонсалес встречает меня на пороге своего заведения в рабочем халате цвета хаки, словно простой рабочий; он не только коммерсант, но и технический глава предприятия. Ему тридцать восемь лет, у него большие шустрее карие глаза и лихие, черные как смоль усики. Будучи каталонцем, он все же владеет одним иностранным языком — испанским! Он многим гордится, прежде всего своим заводом и немалым доходом, который тот ему приносит — ему, человеку отнюдь не миллионерских кровей.
Он одобряет новейшую тенденцию испанской экономической политики — по мере возможности развивать и индустриализировать совершенно отсталую страну, стремиться к смычке с Западной Европой. Он представитель той довольно деятельной, но узкой буржуазной прослойки, которая наиболее явственно выражена в Каталонии и на североатлантическом побережье Испании и активно поддерживает эту тенденцию с целью личного обогащения, обеими ногами стоя на почве чистопробного капитализма.
— С нашими низкими ставками зарплаты и дешевой сталью мы пока что весьма конкурентоспособны на мировом рынке, — небезосновательно уверяет он. — Мы должны это использовать. Мы должны вывести Испанию из застоя. В конце концов, мы не можем допустить, чтобы нас обогнали африканцы!
При всем том Гонсалес платит своим рабочим для Испании довольно хорошо — около тысячи песет в неделю. Руководят ли им при этом чисто человеческие чувства, мотивы социального порядка? Судя по всему, этот симпатичный человек в неплохих отношениях со своими рабочими. Но он честно раскрывает свои соображения.
— Мне нужны эти люди, — говорит он. — Это квалифицированные рабочие, так просто их не заменишь. А вы, наверное, знаете, что сейчас все испанские рабочие стремятся за границу: во Францию, Швейцарию, Бельгию и ФРГ!
Он сообщает мне также, что его рабочие вместо установленных законом восьми часов в день, чтобы оправдать свою зарплату, отрабатывают все двенадцать. Гонсалес заявляет об этом не без гордости, словно речь идет о каком-то национальном достижении; можно сказать, он добродетелен по необходимости.