Скорость ветра доходила до двадцати пяти метров в секунду. Иногда мы не могли даже идти, продвигались ползком… Впереди ничего не было видно, снег и ветер обжигали лицо…
Убрав гидрологическое оборудование, мы снова привязались друг к другу веревкой и вернулись в лагерь, мокрые от пота. Здесь увидели, что ветер сорвал фанерную крышу с ледовой обсерватории Жени.
Петрович беспокоится, что ему не удастся взять гидрологическую станцию в намеченном месте: барометр не предвещает ничего утешительного.
Мы так быстро продвигаемся к югу, что наши товарищи на острове Рудольфа изощряются в остротах по этому поводу. Они прислали нам запрос но радио: «Как дела у вас на юге — на станции «Северный полюс»?!»
У меня все чаще пошаливает сердце; раньше такого не бывало. К тому же меня совсем извела сырость… Видимо, вернемся на материк с хорошим ревматизмом. Но надеюсь на двухмесячный отпуск и лечение в санатории.
25 декабря
Ночью я не спал: все время прислушивался к ветру. Снег с шумом падал на крышу палатки и порой мне казалось, что я лежу в большом барабан» во время исполнения походного марша…
Порывами ветра сорвало антенну; Эрнст пытался ее починить, но не смог удержаться на ногах при таком шторме.
Нынче у нас тоже торжество: день рождения Петровича, и поэтому утром мы выпили по рюмке коньяку, а затем отправились на улицу, чтобы как-нибудь подвязать антенну.
Пришлось бороться с- ветром, и со снегом, и с морозом. Только к полудню закончили ремонт.
Эрнст сказал:
— Вряд ли нам удастся сейчас передавать радиограммы, но для приема их антенна вполне пригодна.
Петрович наколол ведро льда и приготовил свой перегонный аппарат, чтобы добыть дистиллированную воду.
Как только утихнет ветер, нам нужно будет снова делать гидрологическую станцию: производить промер глубины океана, брать пробы воды с разных горизонтов.
Пурга засыпала снегом вход в палатку. Дважды я очищал фартук тамбура от снега, а перед вечером опять все занесло…
Перед тем как передать метеорологическую сводку на остров Рудольфа, мы надели малицы и снова пошли налаживать антенну. Натянули и укрепили ее, связали оборванные места: как будто привели в порядок.
Эрнст занялся установлением связи. Он доволен: на острове Рудольфа нас услышали. Сообщили, что для нас есть двадцать радиограмм.
Такое обилие корреспонденции очень заинтересовало всех, и Эрнст начал прием.
Среди радиограмм оказалось много новогодних приветствий и от знакомых, и от незнакомых людей.
Мы лежали в спальных мешках, а Теодорыч читал нам каждую радиограмму с Родины.
26 декабря
Женя оделся с завидной акробатической ловкостью. Я записываю это, чтобы отметить: в нашей палатке приходится быть искусным акробатом; здесь все-таки тесновато, и требуется большая ловкость, чтобы одеться, никого не задев и ничего не уронив. Женя делает это лучше всех.