Он проверил по радиосигналам хронометры и ушел в свою обсерваторию вести гравитационные наблюдения.
Петрович сегодня заканчивает гидрологическую станцию и одновременно готовится к очередному промеру дна.
Я занялся раскопками и обнаружил под снежными сугробами нарты и бидоны. Эрнст пришел ко мне на помощь. Нашу палатку так засыпало, что Веселый беззаботно разгуливает по крыше «жилого дворца».
Когда мы подошли к тому месту, где обычно устанавливаем гидрологическую палатку, то ахнули от удивления: трещину и лунку занесло снегом, все вокруг стало неузнаваемым.
Женя отправился в лагерь за лопатой. По дороге он упал и ушиб голову. Мы оказали ему первую помощь, а затем перевезли лебедку и гидрологическое оборудование.
Эрнст и Женя ушли передавать метеорологическую сводку и ответы на приветственные радиограммы.
Женя подсчитал, что наша льдина за трое суток проскочила полградуса и теперь находится на широте 80 градусов 32 минуты.
Днем мы разрабатывали дальнейший план наших научных работ и жизни на льдине. Чем дальше к югу, тем все ускоряется наш дрейф. В последнее время мы мчимся на юг со скоростью до двадцати километров в сутки. Только бы успеть выполнить всю программу научных наблюдений!
Вышли из палатки, чтобы укрепить ее. Требовалось прорезать петлю, но ножа у нас с собой не было. Петрович вынул револьвер и выстрелил в то место, где нам надо было сделать петлю. Вообще Ширшов очень любит огнестрельное оружие и часто вместо ножа пользуется револьвером… Мы пророчим Петровичу, что со временем он будет чемпионом мира по стрельбе.
27 декабря
Теодорыч принимает так много поздравительных телеграмм, что это напоминает нам предоктябрьские дни. Больше всего приветствий из Москвы, Ленинграда, с полярных станций. Но есть радиограммы и от незнакомых соотечественников — из Пятигорска, с Сахалина, из Алма-Аты. Мы стараемся отвечать на эти теплые приветствия.
Нынче опять бушует ветер. Женя шутит:
— Мы попали в гнездо штормов.
Во время ветра трудно уснуть; не дают покоя мысли о состоянии льдины: ветер грозит погубить наши труды.
Под утро залаял Веселый. Я опять подумал, что появился медведь, и вышел из палатки. Но вдали показался Петрович. Он возвращался из своей гидрологической палатки, закончив промер глубины без нашей помощи.
— Какова глубина? — спросил я его.
— Уже не четыре тысячи, Дмитрич, а всего лишь двести семнадцать метров, — ответил Петрович. — Боюсь, как бы наша льдина… не села на мель…
Он сам опустил и поднял груз, убрал посуду, положил ее в ящик, погрузил на нарты и привез в лагерь.