Вместе с Петей мы ушли к трещине. Долго осматривали: не было ли где-нибудь сжатия (ночью мы слышали сильный гул и ощущали толчки льдины). Все гидрологическое хозяйство оказалось на месте. На кромке льда также не обнаружили никаких признаков сжатия.
Обратно к палатке мы дошли с трудом: двигаться пришлось против ветра, все время держась за веревку.
Женя, закончив гравитационные наблюдения, тоже сильно замерз и едва добрался до палатки.
Петрович быстро перекусил и снова вернулся к трещине: ему надо было делать промер глубин.
Мы с Женей проводили астрономические определения.
Вечером Пэпэ сообщил, что глубина моря увеличилась до трехсот сорока пяти метров. Это радует Петровича, так как ему надоело работать на небольших глубинах.
9 января
Проходим параллель Баренцбурга. Не думали, что дрейф так скоро принесет нас в эти широты!
Ветер и пурга продолжаются. Ночью снова ощущали толчки: где-то началось перемещение льдов. К этим толчкам мы уже привыкли, но временами, когда льдина вздрагивает, у нас начинается сердцебиение: это сказывается усталость и длительное нервное напряжение.
Ночью было исключительно красивое северное сияние: по небосклону расходились красные полосы. Мы долго наблюдали за небом, хотя было очень холодно.
Женя проверил хронометры и приступил к гравитационным наблюдениям.
Кренкель вскипятил чай, приготовил яичницу. Все плотно закусили, хотя яичницу из порошка едим уже без особой охоты: она нам надоела. Но ничего не поделаешь: другое, более вкусное блюдо некогда готовить, лишнего времени у нас нет.
Петрович беспокоится: не заставит ли его ветер пропустить очередную гидрологическую станцию. Он часто выбегал из палатки и возвращался печальный с одной фразой: «Не утихает!»
Чтобы успокоить его, я предложил сыграть в шахматы. Но этим Петровича удалось занять ненадолго; вскоре он оделся и отправился к трещине, чтобы взять станцию. Петрович захватил с собой примус и скрылся в густой темноте. Я пошел вслед за ним, так как опасался, что в пурге он собьется с пути и заблудится.
Он измерил глубину моря: двести восемьдесят восемь метров.
Запросили позывные сигналы радиостанции норвежского острова Ян-Майен (в Гренландском море); Теодорыч намерен установить с нею связь.
Когда Женя долго сидит в своей астрономической обсерватории, он синеет от мороза. Иногда мне приходится извлекать его оттуда и заставлять греться.
Проклятый ветер все время не утихает. Мы, должно быть, попали в «район вечных ветров». Гренландия дает себя знать!
Плохо себя чувствуем, все жалуются на тошноту. Очевидно, нас подвели конфеты или какие-нибудь другие продукты. Надо получше следить за всем нашим продовольствием, а то можно погибнуть из-за пустяков.