Наши разведчики все еще не появлялись. Куда же они девались?..
Ветер начал усиливаться, и я забеспокоился. Но Эрнст увидел вдали фигуры идущих ребят. На душе стало легче. Больше никого никуда не пущу!
Ширшов пришел и обиделся:
— Зачем поднимали флаг, если никакой аварии нет?!
Мы условились поднимать флаг только в тех случаях, когда в лагере какая-нибудь авария. До сих пор нам не приходилось прибегать к этому условному знаку, так как в тяжелые минуты мы всегда бывали вместе. Но теперь это была единственная возможность быстрее вернуть ребят с разведки.
Женя и Петрович рассказали о своем путешествии. Они видели много ледяных площадок, пригодных для посадки самолетов. Вдали от лагеря они находили следы нашего хозяйства: обрывки перкаля, доски и вешки, которые служили Федорову ориентирами при астрономических определениях.
Наши разведчики устали и сразу легли спать.
18 февраля
Я сдал дежурство Жене. Он воспользовался появлением звезд и сделал астрономическое определение. Наши новые координаты — 70 градусов 54 минуты северной шпроты и 19 градусов 50 минут восточной долготы.
В эту ночь мы все плохо спали: сказывается нервное напряжение последних дней. Я сыграл с Кренкелем в шахматы. Потом мы вышли из палатки; я вооружился биноклем и начал оглядывать горизонт. Неожиданно увидел дым, а спустя некоторое время — пароход: мачты, трубы. Позвал ребят, закричал:
— Идите сюда: виден пароход!
Я зажег костер и поднял над торосом флаг. Стало быть, коли уже приближаются к нам, скоро мы будем среди родных людей!
Слушали «Последние известия по радио». За границей высоко оценивают нашу работу. В газетах пишут, что «заканчивается грандиозная дрейфующая экспедиция в Центральном полярном бассейне».
Мы подсчитали, что корабли скоро выйдут на чистую воду и смогут пришвартоваться к кромке льда, которая находится в двух километрах от нас.
Петр Петрович и Женя начали бриться. Второпях они порезались, особенно пострадал Федоров. Мы с Кренкелем отложили бритье до утра.
Вечером мы увидели два ярких прожектора.
В час ночи Женя подсчитал, что нас отнесло на семь миль к югу.
Мы зажгли большой факел. С «Таймыра» нам сообщили по радио, что хорошо видят наш огонь. Там необычайная радость.
Наступают решающие часы: надо расставаться со льдиной, которая нас добросовестно продержала девять месяцев. Хотя в последние дни ледяное поле и сломалось, но даже обломок честно служил нам. С теплотой мы думаем о нашей холодной льдине…
Признаться, мне очень не хотелось, чтобы нас снимали со льдины самолетами: на самолете много не перебросишь. А мы решили взять с собой все оборудование и снаряжение, даже оставшиеся продукты.