Мы послали телеграмму в Москву:
«В случае полета Чкалова над нами просим организовать отправку для нас газет и писем от семей».
Рассчитываем, что Валерий Павлович сможет сбросить на нашу льдину эту небольшую, но ценную посылку с Родины.
Я возил грузы. Кренкель варил обед. Ширшов с утра засел в своей лаборатории делать гидрохимические анализы. Женя в полдень передал Теодорычу результаты очередных метеорологических наблюдений.
Разрезал бидон из-под продовольствия и сделал большой таз, чтобы мыть в нем кухонную посуду. Смастерил специальное приспособление вроде лейки, чтобы наливать керосин в примусы.
Кренкель снова проверял свое радиохозяйство, а Женя обрабатывал материалы гравитационных наблюдений. У Петровича тоже была забота — получение химически чистой воды.
Вечером он пришел в палатку и рассказал:
— Я осматривал трещину: ее узнать нельзя. Льды сильно расходятся.
Кренкель говорит:
— Мы уже, кажется, живем на ледяном острове… Ветер переместил льды.
— Я тоже слышал шум льдов, — заметил Женя. — Это было около двух часов ночи, когда я ходил делать метеорологические наблюдения.
— Все-таки, — ответил я, — это не должно мешать нам жить и работать… Льдина наша крепка. Мы еще долго на ней проживем!
— Да, — поддержал меня Ширшов, — кто бы мог подумать, что в Центральном полярном бассейне будут такие прочные и ровные льдины.
Кренкель начал выстукивать радиоключом свои точки и тире. Потом перешел на прием телеграмм. Теодорыч принял, между прочим, радиограмму от Ласкера; он приглашает меня сыграть с ним партию в шахматы. Придется мне начать практиковаться.
— Вот уже вернусь в Москву, тогда сыграем… — сказал я.
У нас сейчас круглые сутки светит и греет солнце, а о ночном времени напоминают только часы.
Академия наук СССР просит нас провести научную работу: выяснить причины непрохождения коротких радиоволн в условиях Арктики в отдельные периоды. Это очень интересная проблема.
12 июня
Первым встал Федоров, разбуженный звонком будильника. Вслед за Женей проснулся Эрнст. Он не стал, как обычно, потягиваться долго в постели, а сразу вскочил. Мы с Ширшовым тоже решили не залеживаться. Встали, позавтракали, слушая «Последние известия».
Каждый раз, когда мы слушаем по радио вести с Родины, я с благодарным чувством вспоминаю о замечательном русском человеке, инженере, изобретателе первого в мире радиотелеграфа — Попове.
Я не представляю себе, например, как бы протекала воздушная экспедиция на Северный полюс и наша работа на дрейфующей льдине без радио. Сейчас мы как бы невидимыми нитями соединены с дорогой Родиной. Радио дает нам возможность за два-три часа послать любой запрос в Москву и получить ответ, слышать голоса дорогих людей.