Увидев господина Шомеруса, пвжилого, интеллигентного вида мужчину в белых шортах и рубашке, я была приятно удивлена. Я ожидала увидеть «полуодичавшего» европейца в глиняном жилище, а он жил на роскошной вилле!
Хозяин провел меня в большой, покрытый коврами салон и спросил, не желаю ли я принять душ.
— Нет, нет, спасибо, ни к чему, — заикаясь, пробормотала я, застигнутая врасплох его предложением. В Тананариве меня предупредили, что на юге почти нет питьевой воды, что ее выдают в лучшем случае по кружке в день и что мыться там — расточительство. И вдруг… Впоследствии господин Шомерус рассказал, что этот дом он построил своими руками всего лишь с одним помощником-малагасийцем. Участок, некогда каменистый, голый кусок земли, он засадил вначале кактусами, а затем и деревьями.
Цистерна на крыше была предназначена для сбора дождевой воды. Однако сезоны дождей здесь столь непродолжительны, что влаги не хватает; впрочем, при экономном пользовании она долгое время заменяет не слишком чистую воду из протекающей неподалеку речки, которая вскоре после сезона дождей, в феврале, настолько высыхает, что воду приходится черпать из ям, специально вырытых для этой цели в растрескавшемся русле. Иногда эти ямы достигают двухметровой глубины.
Господин Шомерус представил меня в деревнях племени махафали как свою «люнгокарацани» — одноплеменницу. Я заметила, что жители деревень любили господина Шомеруса, так как он никогда не отказывал им в помощи. Благодаря его авторитету мне довольно быстро удалось завоевать их доверие. Вскоре после моего приезда господин Шомерус уехал в отпуск в Европу, впервые за последние тридцать лет. Я обещала ему лечить больные, воспаленные глаза детей и взрослых целебной мазью, как он делал это сам. Он посоветовал мне брать с собой конфеты для детей и жевательный табак для женщин и стариков.
Я прожила в окрестностях Ампанихи всего семь недель — слишком небольшой срок для проведения глубоких этнографических исследований: ведь только на то, чтобы завоевать доверие жителей, уходит иногда несколько месяцев. Тем не менее я смогла за этот краткий период довольно подробно познакомиться с образом жизни махафали.
Это племя скотоводов до сих пор несправедливо считается отсталым, живущим в «каменном веке». Только у поверхностного наблюдателя может сложиться подобное впечатление. Махафали живут на засушливой земле. Они разводят крупные стада зебу, коз и овец. Эти же стада являются своеобразной «сберегательной кассой» и «неприкосновенным запасом». Во многих случаях крупный рогатый скот служит средством платежа. Так, например, постройка небольшой деревянной хижины о крышей из травы стоит два буйвола. Буйволами платят подушные налоги; овец и коз продают, если случается неурожай.